Артур Кварри
Коммандо
«Это была машина для убийства, достаточно огромная и необузданная, и она собиралась убить его, и это только для начала, и он был единственным, кто мог остановить его».
В свои сорок три он пришел к твердому убеждению: все человечество делится на две части — разумные и искатели приключений. При этом вторая — наиболее многочисленная! — часть, как правило, абсолютно к этому не приспособлена. И чем менее человек подготовлен к настоящему приключению, тем больше он мнит о себе. Парадоксально, но факт. Стоит такому парню попасть в настоящую передрягу, увязнуть в джунглях, потеряться в пустыне или сбиться с курса в океане, как бывший искатель приключений начинает вопить во все горло и со страхом озираться в поисках телефона, чтобы набрать три магические цифры.[1] Но зато, когда его спасут, он вполне искренне возмущается тем, что в пустыне на каждом шагу не стоят автоматы по продаже «кока-колы», в джунглях нет кемпингов, а в океане — дорожных указателей. Такие люди совершенно серьезно полагают, будто они самые большие специалисты по выживанию на все Соединенные Штаты.
Он принадлежал ко второй — меньшей — части человечества. Звали его Джон Метрикс, и ему нравилось просыпаться утром в своей постели, осознавая, что он дома, а не мокнет под тропическим ливнем в джунглях, не жарится под палящим солнцем в пустыне, не замерзает в горах. Ну и так далее. Много-много всяких «не». Кроме того, Джон терпеть не мог приключений в любой форме. И на это у него были действительно веские причины. Если для простого гражданина «приключение» означало поездку в какое-нибудь экзотическое местечко, то для Метрикса оно имело совершенно другой смысл — «война», «ведение боевых действий».
Видимо, того, кто определял жизненный путь Метрикса, это совершенно не интересовало, поскольку и на долю Джона таких приключений выпадало гораздо больше, чем приходится пережить обычному обывателю, и уж значительно больше, чем хотелось самому Джону!
Правда, у него все-таки было огромное преимущество перед рядовыми искателями острых ощущений. Во всем, что касалось выживания, он мог дать сто очков вперед самому толковому из них. Метрикс не кичился этим, отнюдь. Просто, оказавшись в той или иной ситуации, он поступал так, как того требовал инстинкт самосохранения. Джон Метрикс УМЕЛ оставаться живым. Он ЗНАЛ, каким образом надо поступать, чтобы выжить, и в нужный момент успешно пользовался своими знаниями. Его мозг постоянно анализировал происходящее, отфильтровывая малозначительные детали, выискивая признаки возможной опасности, оценивая степень угрозы, и принимал соответствующие решения, отдавая нужные команды крепкому натренированному телу. Эта кропотливая работа проходила помимо сознания Метрикса, где-то на самых задворках мозга, и, тем не менее, результат говорил сам за себя. В сорок три года, из которых чуть больше двадцати было посвящено войне, Джон оставался в списках живых. Мало того, его ранили всего лишь дважды, причем только один раз серьезно, несмотря на то, что на протяжении этих долгих двадцати лет постоянно кто-нибудь пытался умертвить это здоровое сильное тело. Сломать, искалечить до неузнаваемости.
Метрикс не думал о войне, как об убийстве. «Убийство» было для него словом, принадлежащим к гражданской жизни. Убить могли на улице или дома при ограблении. На войне же «выводили из строя». Джона не мучили угрызения совести относительно тех, кого довелось «вывести из строя» ему самому. На войне дело обстояло иначе, чем, скажем, за шахматной доской. Проиграв шахматную партию, вы пожимаете противнику руку и, обменявшись любезно-пустыми фразами, расходитесь в разные стороны.
Если же вы проиграете в бою, то ваше остывшее тело запечатают в отличный дубовый саван и спрячут на полутораметровую глубину под землю.
Случалось, конечно, что враги на какое-то время становились союзниками, объединяясь для борьбы с третьей, более сильной, стороной. Но в итоге финал, как правило, был закономерным.
Выводя из строя врага, Метрикс лишь спасал себя и выполнял возложенную на него задачу, и не более. Не более, чем работа. Он мог сколько угодно уважать противника, но это не мешало ему спокойно спускать курок. Джон даже не воспринимал врага как человека. Была сила, противостоящая его собственной силе. Победитель и побежденный. Кто есть кто, определяла схватка. Бой. Война.
Иногда его отделение получало задание уничтожить конкретное физическое лицо. Тогда Метрикс досконально, до мелочей, «прорабатывал» человека — будущую жертву. Он изучал жизнь, быт, биографию того, кого им предстояло устранить. Безликая фигура постепенно становилась реальной, почти осязаемой, подобно тому, как из размыто-блеклой картинки получается четкая и ясная фотография.