«Да, парень не привык отказывать себе в маленьких удовольствиях, — подумал Салли». А кому, как не ему, Салли, знать об этом. Хотя, при таких-то заработках…
Видимо, полицейский отработал свою смену, или она близилась к концу. Иначе, чем можно объяснить устало-равнодушное выражение лица.
Салли толкнул дверь и вошел в дым, шум и блюз. Атмосфера кафетерия окутала его, подобно тому, как охватывает тело истома, когда забираешься в горячую ванну. Ощущение было такое, будто переходишь в другой мир.
Борджи увидел его. Он приподнялся в кресле и сделал почти не заметный для окружающих знак рукой. Салли кивнул, давая понять, что видит «мобстера». Лениво озираясь, блондин двинулся через зал, поравнялся со столиком Борджи и присел на свободное место.
— Привет, — поздоровался Салли. — Принес?
Борджи расплылся в улыбке и сполз по креслу.
Очутившись в положении полулежа, толстяк приподнял шляпу и, глянув на Салли поросячьими глазками, растягивая слова на манер Дикого Запада, процедил:
— «Бабки» с тобой?
— Разумеется.
Борджи взял высокий бокал, в котором плескалось светлое пиво, отхлебнул глоток, аккуратно облизал тонкие усики и кивнул:
— Покажи.
Салли осклабился.
— Да пошел ты. Сперва товар, потом деньги.
Толстяк подумал, сделал еще один глоток, рыгнул и, глядя на пузырьки, поднимающиеся к поверхности пивного озерца в стакане, усмехнулся:
— О'кей, кид.[9]
Салли побледнел. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь называл его так. Положение усугублялось тем, что Борджи был «крутым» парнем, а Салли только собирался им стать. Все, кто хоть как-то соприкасался с толстяком, знали: с Борджи шутки плохи. На нем висят три трупа, и это только те, о которых знают. Что для него еще один? Так, ерунда. Ладно, отложим обиды на потом.
— Товар-то у тебя с собой?
— Конечно. — Борджи полез во внутренний карман и выудил толстый пакет. — Смотри осторожнее, здесь коп бродит.
— Не слепой, сам вижу, — огрызнулся Салли.
Джон не пошел к кафетерию. Ему было вполне достаточно того, что из соседнего перехода он видит стеклянные двери и частично зал заведения. Правда, блондин находился вне поля зрения, но Метрикс понимал: деться тому некуда.
Подобное местоположение устраивало его еще и потому, что из этого перехода Джон легко мог попасть как на второй, так и на четвертый этаж. Две лестницы позволяли перемещаться по супермаркету в любом направлении. Здесь же возвышалась огромных размеров колонна, подпирающая потолок «Юниона», за которой, в случае чего, можно было спрятаться на некоторое время. Кроме того, Метрикс в любой момент, затратив всего полминуты, очутился бы у дверей кафетерия, если бы этого потребовала ситуация.
Одним словом, Джон находил выбранную им позицию очень удачной во всех отношениях.
Синди затравленно озиралась. Ей очень хотелось уйти, но рука гиганта по-прежнему сжимала ее запястье, словно медвежий капкан. Вырываться было бы глупо. Подобная попытка все равно обречена на провал, а другого способа девушка не видела.
Можно, конечно, заорать. Но к чему это приведет. Скорее всего, похититель свернет ей шею. Что же делать-то, Господи?
Где-то в самой глубине души еще тлела надежда, что появится полицейский и осведомится у парня, почему тот ходит в рваной тенниске…
— Слушай, — голос незнакомца казался спокойным, но Синди вдруг четко различила в нем тревожные ноты. Не агрессивные, а с оттенком страдания. — Мою дочь похитили. Я могу вернуть ее, найти, но для этого мне нужна ты.
(«Так, это что-то новое. Из серии арабско-израильского конфликта».)
— Если этот парень, Салли, обнаружит меня или потеряется, она умрет. Ее убьют, — он замолчал на несколько секунд, словно обдумывая собственные слова. — Пожалуйста, пойди к нему и скажи, что ты влюбилась в него. Нужно заставить его спуститься вниз, в подсобные помещения или в туалет. Остальное я беру на себя, вот и все. Ты вернешься к нормальной жизни, о'кей?
Синди слушала его с открытым ртом. Вот это да. Он что, полоумный? Это же похищение человека.
(«И скорее всего, убийство, дорогуша. А ты пойдешь, как соучастница!»)
Ничего себе! Да за один «киднеппинг» могут усадить на горячее сиденье! Не говоря уже об остальном.
— Нет, — твердо сказала девушка.
— Пожалуйста, — повторил он, — помоги мне. Это моя единственная дочь. У меня осталось меньше десяти часов на то, чтобы найти ее. Иначе она погибнет, понимаешь?
Было в его лице что-то такое, из-за чего Синди не посмела возразить. Нет, нельзя сказать, что она поверила ему окончательно. Скорее, поняла: стоит ей отказаться во второй раз, и случится нечто ужасное.