Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

XXXVIII

   Онъ такъ привыкъ теряться въ этомъ,    Что чуть съ ума не своротилъ    Или не сдѣлался поэтомъ.  ⁴ Признаться: то-то бъ одолжилъ!    А точно: силой магнетизма    Стиховъ Россійскихъ механизма    Едва въ то время не постигъ  ⁸ Мой безтолковый ученикъ.    Какъ походилъ онъ на поэта,    Когда въ углу сидѣлъ одинъ,    И передъ нимъ пылалъ каминъ, ¹² И онъ мурлыкалъ: Benedetta    Иль Idol mio, и ронялъ    Въ огонь то туфлю, то журналъ.

⁵ магнетизма. Годом позже, в декабре 1825 г. французская Академия наук образовала в Париже комитет, целью которого было исследовать притязания магнетизма, иначе называемого гипнотизмом. После дискуссий, продолжавшихся пять с половиной лет, комитет определил, что эффекты магнетизма иногда вызываются апатией, прострацией или силой воображения. Пушкин, несомненно, имеет тут в виду самогипноз, иной раз приводящий к тому, что слова автоматически выговариваются в рифму, т. е. к графомании.

Ср.: Пьер Лебрен, «Поэтическое вдохновенье» (написано в 1823 г.):

Le poëte!..
.................................
Dans l'inspiration, pareil
A l'enfant que l'art mesmérique
Fait parler durant son sommeil…

<Поэт!..
.................................
Он в своем вдохновенье схож
С ребенком, которого месмерические силы
Заставляют говорить во сне…>.

¹² Benedetta. В июле 1825 г. Пушкин писал Плетневу:

«Скажи от меня [Ивану] Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть [Анна Керн], которая небесно поет его „Венецианскую ночь“ [„фантазия“, сочинена в 1824 г.] на голос гондольерского речитатива [„Benedetta sia la madre“] — я обещал известить о том милого, вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит ее, но пусть вообразит себе красоту и задушевность — по крайней мере дай Бог ему ее слышать!»

Конец этой строфы любопытным образом перекликается с темами главы Первой, XLVIII–XLIX (см. коммент. к этим строфам).

^12–13 Benedetta... Idol mio. «Да будет благословенна мать» — венецианская баркарола. На ее мелодию Козлов написал хореическим четырехстопником «Венецианскую ночь», посвятив ее Плетневу; она напечатана в «Полярной звезде» (1825):

Ночь весенняя дышала
Светло-южною красой;
Тихо Брента протекала,
Серебримая луной…

«Idol mio, piu pace non ho», «Мой идол, я лишился покоя» — припев в дуэте («Se, о cara, sorridi», «Если бы, дорогая, ты улыбнулась»), сочиненном Винченцо Габусси (1800–46).

XXXIX

   Дни мчались; въ воздухѣ нагрѣтомъ    Ужъ разрѣшалася зима;    И онъ не сдѣлался поэтомъ,  ⁴ Не умеръ, не сошелъ съ ума.    Весна живитъ его: впервые    Свои покои запертые,    Гдѣ зимовалъ онъ какъ сурокъ,  ⁸ Двойныя окна, камелекъ    Онъ яснымъ утромъ оставляетъ,    Несется вдоль Невы въ саняхъ.    На синихъ, изсѣченныхъ льдахъ ¹² Играетъ солнце; грязно таетъ    На улицахъ разрытый снѣгъ.    Куда по немъ свой быстрый бѣгъ

^5–9 Я склонен датировать пробуждение Онегина от зимней спячки 7 апр. 1825 г., первой годовщиной (по старому стилю) смерти Байрона в Миссолонги. В этот день Пушкин и Анна Вульф в Псковской губернии заказали православную обедню за упокой души «раба Божия Георгия», отслуженную в местной церкви их имений «Михайловски» и «Тригорски» (как на французский манер их называл Пушкин). Тогда же наш поэт в письме брату из Тригорского в С.-Петербург уподобляет эту панихиду «la messe de Frédéric II pour le repos de l'âme de Monsieur de Voltaire» <«обедне Фридриха II за упокой души Вольтера»>.