Ги Дебор
Комментарии к Обществу спектакля
"Сколь бы не были безнадёжны ситуация и обстоятельства — не отчаивайся. Когда всё вокруг внушает ужас — не трусь. Будучи окружён опасностями — не бойся их. Исчерпав все возможности — положись на находчивость. Если тебя внезапно атаковали — попробуй сам взять противника врасплох".
Посвящается памяти Жерара Любовичи, убитому неизвестными 5 марта 1984 г.
I
Более чем уверен, что появление этих комментариев будут приветствовать от силы пятьдесят или шестьдесят человек; вряд ли они будут интересны кому-либо ещё, особенно принимая во внимание то время, в котором мы живём, а также вес выставленных на обсуждение вопросов. Хотя, конечно, в некоторых кругах меня признают авторитетом. При этом не стоит забывать, что добрая половина всей заинтересованной публики будет состоять из людей, которые посвятили себя служению господствующей системе спектакля, в то время как другая половина упорно пытается эту самую систему разрушить. Таким образом, мне приходится считаться и с теми, и с другими; причём обе эти группы представляют собой читателей въедливых, хотя и в разной степени влиятельных, а потому, очевидно, я не могу изъясняться с полной свободой. В конце концов, я просто не имею права выдавать столько информации первому встречному.
Итак, наши несчастливые времена вынуждают меня переписать всё по-новому. Некоторые подробности я намерен сознательно опустить, поэтому общий смысл может показаться от этого смутным. Однако читатель наверняка поддастся на лакомую приманку: наверняка ему захочется разведать все отличительные черты нашей эпохи. Невозможно понять общий смысл книги, не прочитав её целиком. Подобно этому тайные предпосылки можно объединить в нечто, чем уже можно запросто манипулировать. Даже химические элементы начинают проявлять свои скрытые свойства, лишь вступая в реакцию друг с другом. Поэтому данная работа будет содержать очень много тезисов, но зато все они будут просты для понимания.
II
В 1967 году, в книге, озаглавленной "Общество Спектакля", я показал, чем уже тогда являлся современный спектакль: абсолютным господством рыночной экономики, достигшим уровня совершеннейшего произвола и безответственности, попутно развившим в себе новые методы управления и контроля над обществом. Беспорядки 1968 года, в некоторых странах растянувшиеся на несколько лет, так нигде и не смогли свергнуть существующий общественный строй и оттого постепенно утихли сами по себе. Спектакль же продолжал наращивать свою силу, увеличивая своё влияние на периферии, одновременно уплотняясь в центре. Более того, он даже овладел новыми приёмами самозащиты, как обычно и происходит с подвергшейся нападению стороной. Когда я начал критику общества спектакля, я особо отметил революционную составляющую данной критики, и это было в духе того времени, однако я уже тогда сознавал, что именно этот момент вызовет больше всего хлопот. Что же касается самого спектакля, меня иногда упрекали в том, что я выдумал его из чистого воздуха, а ещё чаще звучало обвинение, что я дал лиху в расчётах, особенно касаясь единства и глубины проникновения спектакля, а также его действительного воздействия. Должен отметить, что другие авторы, публикуя позже свои книги, отлично продемонстрировали, что я был слишком многословен — можно было о многом и не писать. Всё, что делали мои последователи, — они просто подменяли всеобъемлющее движение какой-то статичной, незначительной деталью, поверхностно описывающей явление, при этом каждый автор стремился продемонстрировать оригинальность, выбирая наименее тревожный и пугающий симптом окружающего мира. Никто не хотел пятнать свои благопристойные научные выкладки, вставляя в них дерзкие исторические суждения.
Тем не менее, общество спектакля продолжало развиваться. В 1967 оно уже имело за плечами почти 40 лет истории и, надо думать, времени не теряло. И, если судить по его собственному развитию (которое так никто и не рискнул исследовать), общество спектакля своими удивительными достижениями явно продемонстрировало, что оно эффективно и могущественно как раз в той мере, какую я ему и приписал. Доказательство этого факта имеет не просто академическую ценность, потому как, несомненно, без него не обойтись для осознания единства спектакля. Ведь таким образом спектакль выступает как связная, деятельная сила и можно узнать, куда эта сила уже успела проникнуть. Все эти вопросы необычайно интересны, ибо только от них зависит, во что выльется следующий социальный конфликт. Так как спектакль сегодня явно могущественней, чем раньше, что же произошло с этой властью? Чего она добилась из того, чего не могла раньше? Короче говоря, как далеко зашёл спектакль? По миру уже достаточно распространилось смутное предчувствие того, что нечто чуждое вторглось в нашу жизнь и заставляет теперь людей жить абсолютно иначе. Однако это чувство сродни тому, как на нас действует еле заметные изменения климата или других природных условий, с которыми ничего не поделаешь, можно только пожать плечами. Но более того, некоторые воспринимают это вмешательство в дела цивилизации как нечто неизбежное, и даже порою хотят с ним сотрудничать. Такие люди, думаю, даже не желают знать ни истинных целей этого вторжения, ни того, как они входят в нашу жизнь.
Я намерен выделить некоторые, до сих пор малоизвестные, практические последствия развития спектакля за последние 20 лет. Я не намерен вступать в полемику ни по одному из аспектов данного вопроса: спорить сейчас столь же легко, сколько и бесполезно. Тем более, я не собираюсь никого убеждать. Не ищите морали в данных комментариях. Они не вносят предложения о желаемом или хотя бы более предпочтительном. Их задача — просто запечатлеть то, что есть.
III
Сегодня уже никто не сомневается в существовании власти спектакля; наоборот, кто-нибудь может задать вопрос: а нужно ли вообще что-нибудь добавлять к данной проблеме? — ведь действие спектакля и без того каждый мог ощутить на своей собственной шкуре. Наиболее удачную иллюстрацию к сказанному предложила Le Monde 19 октября 1987 г.: "Даже если он и существует — нет нужды о нём говорить", — это, собственно, и есть основой закон нашего времени, насквозь пропитанного спектаклем. Точно таким же образом, например, нас уверяют, что не существует де стран третьего мира.
"То, что современное общество представляет собой общество спектакля, всем и так ясно. Люди скорее удивятся, если факт его существования кто-нибудь начнёт отчаянно отрицать. Можно потерять счёт книгам, которые описывают данное явление, затрагивающее ныне все индустриально развитые нации, но и не обделяющее также и страны развивающиеся. Но самое забавное, впрочем, то, что все книги, анализирующие и порицающие данное явление, вынуждены сами стать частью спектакля, если хотят привлечь к себе внимание".
На самом деле, зрелищная критика спектакля является не просто запоздалой, но даже хуже — она требует к себе постоянного, неослабевающего «внимания», неизбежно увязая при этом в утверждениях общего характера или лицемерных вздохах; она не многим полезней клоунов, которые щеголяют в газетах своим изысканным правдолюбием.
Бессмысленные дебаты вокруг спектакля, судя по безразличной реакции властителей мира сего, сами организованы спектаклем: уже было наговорено столько пространных речей по поводу управления спектаклем, что не осталось времени даже на поверхностное обсуждение его саморазвития. Однако не всё упирается в обсуждение спектакля — люди всё больше предпочитают пользоваться термином "media". Но тем самым они описывают лишь простой инструмент, род общественной услуги, которая благодаря своему "беспристрастному профессионализму" знаменует собой становление великой и могущественной империи массовой коммуникации посредством масс-медиа, т. е. такой формы общения, которая однажды и навсегда обрела беспримесную чистоту и ясность. Все её декреты уже приняты заранее, а формальный ритуал их единогласного принятия должен вызывать священный восторг и трепет.