Отдельно следует сказать о том, что, согласно Боэцию, является объектом науки - индивид или общее. С одной стороны, ясно, что в силу вышеуказанных обстоятельств "Индивидам нет числа, а значит, [о них] нет и науки" [9]; с другой стороны, и Боэции неоднократно на это указывает, "Вид "человек", а равно и "животное", которое есть род, мы собираем (colligere) только лишь из познания индивидуального... общность познается (intelligere) из чувственных восприятий (sensus) единичного" [10]. Решение, как представляется, лежит в том же горизонте, что и предложенное Боэцием в комментарии к "Категориям" решение проблемы универсалий, то есть проблемы онтологического статуса общего. Поскольку общее, с точки зрения философа, находится в чувственно воспринимаемых вещах, хотя и мыслится отдельно от них, то же относится и к объекту науки: им является общее, но то общее, которое реально существует в индивидах и которое познается благодаря чувственному восприятию индивидуальных вещей.
Публикуемые фрагменты из "Комментария к "Категориям" Аристотеля" переведены на русский язык впервые.
А.В. Аполлонов
КОММЕНТАРИЙ К "КАТЕГОРИЯМ" АРИСТОТЕЛЯ [11]
КНИГА ПЕРВАЯ
[Введение]
Закончив с тем, что изложено в учении Порфирия [12] относительно предикаментов [13] Аристотеля, я продолжил ряд [сочинений], написанных простым и доступным языком, составив и эти комментарии на ту же тему. Я не примешал ничего из сферы более глубоких вопросов, но ради соблюдения соразмерности в освещении стремился к тому, чтобы не стеснить читателя краткостью [изложения] и не смутить его большим объемом. Поэтому, как представляется, вначале следует вкратце представить цель этого труда, которая такова: существует только один человеческий род, способный давать вещам имена, поскольку вещи предположены и преимущественно пребывают в характерном состоянии [своей] природы [14]. Отсюда ясно, что, снабжая [именами] все [вещи] по очереди, человеческий ух (animus) приспособил слова для каждой отдельной вещи и, например, это вот тело назвал человеком, то - камнем, другое деревом, третье - цветом; и, опять же, назвал именем отца всякого, кто порождает из себя что-либо иное. Также он определил границы множества формой особого имени: установил, например, [величину] в две пяди или в три; и в других случаях подобным же образом.
Итак, распределив все имена (nomina), он возвратился обратно - к свойствам и фигурам самих имен (vocabulum), и ту форму, которая может изменяться по падежам, назвал именем (nomen), ту же, которая распределяется по временам, - глаголом (verbum). Первая же позиция [15] имен была та, посредством которой он обозначил субъекты для интеллекта или чувств. Вторая - посредством которой рассматривают отдельные свойства имен (nomen) и фигуры. Таким образом, первое имя (primum nomen) есть самое имя (ipsum vocabulum) вещи, например, когда та или иная вещь называется "человек". Что же касается того, что самое имя (ipsum vocabulum), то есть "человек", называется именем (nomen), то это относится не к значению имени (nomen), но к фигуре, в силу того, что оно может изменяться по падежам. Итак, первая позиция имени (nomen) образуется в соответствии со значением слова (vocabulum); вторая - сообразно фигуре; первая позиция [предназначается] для того, чтобы вещи получали имена, вторая - чтобы иными именами обозначались сами имена. Ведь в то время, как "человек" есть имя (vocabulum) подлежащей субстанции [16], то [имя], которым называется "человек", есть имя (nomen) [имени] "человек", являющееся наименованием (appellatio) самого имени. Ибо мы спрашиваем: каким словом (vocabulum) является "человек"? - и [нам] правильно отвечают: именем [существительным] (nomen).
Итак, цель этого трактата - рассуждение о первых именах вещей и о звуках, обозначающих вещи безотносительно того, что они образуются согласно каким-либо свойствам и фигурам, но в том, что они суть обозначающие (in eo quod significantes sunt). Ибо что бы ни сказывалось о субстанции, - претерпевание или действие, [здесь] исследуется не то, как одно из имен может изменяться по надежам, а другое - по временам, но как имя обозначает или человека, пли лошадь, или какого-либо индивида, или вид, или род. Итак, целью этого труда является исследование звуков, обозначающих вещи, в том, что они суть обозначающие. Безусловно, это исследование, следующее за [комментариями] к Порфирию, приспособлено к обстоятельствам введения и неискусного повествования, ибо мы изложили то, что, как будет видно, более ясно и не вызывает затруднений. В дальнейшие же наши планы входит обсуждение назначения, пользы и порядка [предикаментов] в трех вопросах, один из которых будет [посвящен] назначению предикаментов. Это будет сделано, разумеется, в другом задуманном мною комментарии о тех же категориях, для людей более ученых, и там, перечислив мнения различных [писателей], мы будем учить тому, с чем совпадет наше собственное суждение. Поэтому пусть теперь никто не удивляется и не противится этому намерению, так как он увидит, насколько все это выше того, что могли бы вместить умы начинающих, для которых, обучающихся, мы написали эту [книгу] простым и доступным языком. Итак, те, кого мы собираемся допустить до этого знания, посредством доступного изложения должны быть подведены как бы к самым дверям этой дисциплины. Поэтому пусть читатель поймет причину различия мнений в каждом из трудов, ведь в одном случае излагаются взгляды, подходящие для науки пифагорейцев и совершенного учения (doctrina perfecta), а в другом исследование соответствует простым стадиям изложения того, что требуется для введения.