Дмитрий Данилович попытался было заговорить о бесчинствах межколзохлеса, но учитель Климов, парторг колхоза, остерег, стушевал разговор: "вопрос деликатный, у них все права, молчат и ладно". И Старик Соколов так же рассудил. Досадно крякнув, сказал Дмитрию Даниловичу, что гневом порядки не переломишь, а делу, да и себе, навредишь. Выходил, что всем лучше молчать "заладно".
И вдруг спокойствие взорвалось. В одной из центральных газет появилась статья о красном сосновом боре. Гороховском Устье. Были в ней намеки и на то, кому назначались заповедные сосенки и о детях сказано, как маленькие хозяева своей земли встали на защи-ту святыни, лесного храма. Не обойден и Саша Жохов, колхозный лесник. Даже лесничий вернувшийся из отпуска, узнал подробности о покушении на заповедный красный бор из этой газеты.
Парторгу колхоза, учителю Климову, последовало указание "Первого" — обсудить статью на партийном собрании. Тут уж Сашу Жохова не щадили, как же — указание. Он припугнул Николая Петровича, что тоже молчать не будет: "Никакой выгоды для себя не имел, за славой не гнался, диссертаций не защищает". Тут камушек в Кориных, в Ивана. Распустил в оправдание себя разные слухи. Этим бывший зампрокурора и совершил не-поправимую ошибку. Забыл неписанный закон: "Не распространяйся, коли попал под кри-тику, бей себя в грудь, обещай исправиться. Ругают на людях, а прощают и милуют тихо, с безобидной шуткой".
Рассматривался вопрос и в райкоме. Указали руководству межколхозлеса… Обяза-ли бережно относиться к лесным богатствам. А козлом отпущения стал тот же "неучиты-вающий ситуации" колхозный лесник Саша Жохов. Объявили строгий выговор с занесе-нием. Вспомнили попутно и забытые было грешки.
У Николая Петровича вышел с Сашей Жоховым жесткий разговор. И Саша при-смирел, поджал хвост.
А неделю спустя к Дмитрию Даниловичу приехал лесничий межколхозлеса. угова-ривал взять надзор за колхозным лесом и стать лесником.
— Секретарь райкома, "Первый" вас рекомендует, — сказал лесничий. — Колхозники ваши в райкоме были, письмо оставили.
Дмитрий Данилович погрешил на Татьяну, она втихую собрала подписи. Но рас-спрашивать лесничего ни о чем не стал.
Целый день колесили на мотоцикле по перелескам. Осмотрели сосняк в Гарях, на бывшем поле. Он уже начинал матереть. Полюбовались и красным бором, Гороховским Устьем, спасенным от повала. Пригретые солнцем свежие пни сочились живицей. Кучи сучков возвышались, словно холмы могил. Молча проехали этим местом… Осмотрели Есиповскую Казенную, славившуюся когда-то строевым ельником. Все это требовало хо-зяйского глаза и рук. Не для себя уж беречь, для потомков. Но вот самим потомкам надо заново прививать желание беречь Богово.
Под вечер вернулись в Мохово.
— Ботанический сад у вас, Дмитрий Данилович, — сказал лесничий, оглядев деревья в овиннике и возле дома. — Тесновато, а рядом пустыри, заросшие бурьяном. Как раз зем-ля для закладки питомника, — говорил, будто Дмитрий Данилович был уже лесником.
Сашу Жохова освободили от должности. Николай Петрович прочил было его в за-ведующие ГСМ, но воспротивился парторг, учитель Климов. И в райкоме не поддержали, сказали: "Трактористом был, пускай им и поработает".
Саша в мастерских подошел к Ивану с какой-то мстительной обидой:
— Ну вот, — сказал он, будто за давним должком пожаловал, — поменялись местами с твоим отцом. — Хохотнул, щуря глаза, пряча за этим ехидство. — Я-то старался для общего дела, хотел службу сослужить полезную. Но раз так вышло, то и смотрите сами…
Иван почувствовал, что Саша будет мстить, но виду не подал, сказал миролюбиво:
— В заработке, Александр Ильич, не потеряете, наоборот… А работать везде надо.
Дмитрий Данилович эти дни не вылезал из мастерских. Прошла без мала неделя, как приезжал лесничий. О разговоре с ним, вроде, и позабылось. Не все от него зависит, мало ли… Сваривали во дворе мастерских с Лестенковым прицепы-короба для перевозки хлебной кошенины для обмолота в нагуменнике, другую технику досматривали. В один из таких дней подошел к Дмитрию Даниловичу зав мастерскими Колотин. Был чем-то рас-тревожен. Постоял, попереминался возле, сказал, как плохую новость узнал, что просят Даниловича зайти в контору к председателю. Дмитрий Данилович пошел с опасливой на-стороженностью. Последнее время все ходили под гнетом какого-то ожидания плохих вестей.
Николай Петрович поздоровался кивком. Дмитрий Данилович подошел к его сто-лу, по старой привычке протянул руку. Председатель сухо пожал, как-то нехотя вымол-вил:
— Назначают тебя лесником, Дмитрий Данилович, — не скрывал, что поневоле пере-дает нежелательное и ему сообщение. — Поди знаешь… В лесхоз вызывают, лесничий звонил. С райкомом согласовано.
— Лес-то какой у нас, одно название, что лес, — отозвался Дмитрий Данилович, же-лая изменить рассуждениями казенное отношение председателя к колхозному лесу и к колхозному леснику. — И нет бы резона мне идти на эту должность. Но беда-то в том, что о лесе, пуще чем о хлебной ниве надо заботиться. Лес общий дом, каково в этом доме, та-ково и на душе у каждого…
Николай Петрович промолчал, был озабочен чем-то другим. Нервно потер правую щеку ладонью левой руки и признался, пожаловался своему бывшему заместителю.
— Повременить бы надо с Сашей Жоховым. В глупую, никому ненужную историю все это и может вылиться. "Первый" вот звонил. Тоже о лесе вдруг забота взяла… Ну да что теперь говорить, беритесь за дело, — смягчился, улыбнулся, — поздравляю, — пожал ру-ку, считая уже Дмитрия Даниловича лесником.
Дмитрий Данилович слегка помешкал, как бы что-то еще обдумывая, и решившись, сказал:
— Раз уж такое дело, то будет и к вам, Николай Петрович, такая просьба… Закре-пить за мной трактор. Весной, летом, осенью буду пахать, сеять, хлеб убирать. Звено не оставлю. Для леса время буду выгадывать. Ну, а зимой дрова людям подвезу. В лес-то ко-му попадя и не к чему ездить… Мнут, ломают подрост. Как не гляди, а лес — это наше колхозное добро.
Дома переговорил с Иваном. Настораживало обоих опасение председателя. Саша грозился раскрыть какие-то карты. Теперь-то ему терять нечего. Неспроста Николай Пет-рович сказал о трубах, чтобы побыстрее их зарыть в землю.
Узнав о новостях, вечером наведался Старик Соколов. Веселия и радости тоже не высказал. Ко всему ныне подозрительность. И жди вот, нет ли и тут какого подвоха. При-выкли судить, что все делается с умыслом тайным, а больше для вида дела. Посидели всей семьей в раздумьях за самоваром, будто чуя надвигающуюся напасть.
— Ты, Данилыч, все разумей по-нашински, по-своему, а не по-ихнему, — вымолвил Яков Филиппович, как бы итожа разговор. — На военный лад и морокуй, тем и расширяй свою позицию. Держи в уме, без огласки, верный маневр. Всему подчиняйся, а исполняй так, чтобы жизни нашей в завтрешнем дне было ладней. Коли всякое дело борьбой объяв-ляется, так в чем-то и обойти борителей не грех, коли оно во мирскую пользу. Оно и вый-дет по Божьему Промыслу обережением от лукавого… Кому вот ведать, как не Господу Богу, как оно вдали все будет. — Высказав это, Коммунист во Христе поглядел проница-тельно взором пророка и терпеливца вдаль, будто вслушиваясь в чьи-то голоса. — Через невольный грех ныне вот и лежит наша дорога к благу. Иди по ней, перешагивая через рытвины и ухабины.
Светлана приняла этот далекий взгляд в пространство Старовера и Коммуниста во Христе как взыв Высших сил к делу всех их. Ощутила и себя участницей сокрытой мир-ной борьбы с демиургынами и демиургизмом. Осознавала, что сама она пока что могла постоять за правду деревенского мира и его люда только сочувствием им, пахарям. Иначе-то как ей?.. Ловила их голоса заморским диктофоном, веря, как и они сами, в их истинное время.