Появилась очередь в туалет. Арабы тоже встали и зачем-то надели рюкзаки. Что-то не понравилось Геку в их движениях. Он толкнул локтем спутника-хасида и указал глазами на арабов, но встретил ледяной равнодушный взгляд. Было ясно, что Гек для этого человека куда более подозрителен чем все арабы мира. Ладно, хватит паранойи, — решил Гек и откинулся на подголовник, закрыв глаза. Арабы прошли мимо, за спину, в дальний конец салона.
Прошло несколько минут, и Гек отчётливо услышал как далеко за спиной щёлкнул затвор и тут же раздался оглушительный выстрел. Потянуло пороховой гарью. Пассажиры ахнули и обернулись. Гек тоже обернулся. Арабы стояли в дальнем конце салона и сжимали в руках маленькие пистолеты. Один из них держал ствол поднятым вверх, в потолке салона темнела небольшая дырка. Как они пронесли пистолеты на борт? Гек наконец понял, почему вид их рюкзаков показался ему таким подозрительным. Уж больно они напоминали запасные парашюты американского образца — маленькое устройство для рискованной жёсткой посадки на тот случай, если не раскроется основной парашют.
— Listen up, you people! — заорал тот, что стрелял в потолок салона, ноздри его раздувались, — We're freakin' sick and tired here of this stinkin' aircraft! You hear me, we're fed up with this airplane and its crew!!! And we sure ain't enjoying the flight![4]
— And the food. It was… yuck! — перебил второй араб и выстрелил в иллюминатор. На этот раз пуля не увязла в переборках, а прошла наружу. Над головами со свистом прошёлся ветер и сразу заломило в ушах — салон разгерметизировался.
— Me and my friend here, we wanna get off this damn airplane. Hey, you, the smart alec with the controls, yeah, you! Get this overgrown piece of shit a-landing! Just stay cool, everybody! Anyone who wants to be a hero will die like one, with a bullet in his ass.[5] — закончил первый и направил пистолет вдоль кресел.
Самолёт резко пошёл на снижение. Гек подумал, что террористы для этого и стреляли в иллюминатор — пилот обязан резко снизить высоту если произошла разгерметизация салона. Он вспомнил, что Гриценко велел ему не делать ничего и не ввязываться ни в какие истории. Поэтому медленно повернул голову обратно и лениво обмяк в кресле.
Соседи Гека, два плечистых хасида, повели себя иначе. Пару секунд они ошеломлённо сидели, затем как по команде вскочили и бросились к террористам. Салон снова наполнился грохотом и пороховой гарью. Над головой засвистели пули. Гек пригнул голову, мысленно сосчитал до десяти, открыл глаза и глянул назад. Один хасид лежал совсем рядом в проходе. Он явно был мёртв. Гек окончательно перестал понимать смысл происходящего. Ну да, конечно, — подумал он, снова закрывая глаза спокойно и отрешённо, — у них же не могло быть при себе оружия. Кто бы пустил в Москву вооружённых представителей чужих разведслужб? На что они надеялись когда бросились с голыми руками под пули? Или ни на что не надеялись, а просто жест отчаяния? Работник спецслужбы не имеет права рисковать жизнью пассажиров. Или здесь уже ничьи жизни на карту не ставятся? Гек поёжился, ему вдруг представилось что весь мир вокруг — это смертники, сидящие в одной вселенской камере и ждущие своего часа. В любом случае, — думал он, — я не должен вмешиваться. Во-первых, я не понимаю что происходит и что мне делать. Во-вторых, Гриценко мне запретил действовать и вмешиваться. Это даже не во-вторых, а во-первых… А, в-третьих, что бы я не сделал, опять всё пойдёт неправильно и будет ещё хуже. В-четвёртых, что я вообще могу сделать? Ничего. Гек прислушался — вокруг было подозрительно тихо, только ползли по рядам испуганные шорохи. Гек медленно открыл глаза, повернул голову и сфокусировал взгляд на дальнем конце салона. Один из арабов лежал на ковре в неестественной позе с вывернутой головой. Мёртв, — определил Гек. Рядом с ним в луже крови лежал второй хасид, его руки с мощными растопыренными пальцами были нелепо вытянуты вперёд, он и после смерти пытался кого-то задушить. Да, — с уважением подумал Гек, — это был настоящий профессионал. Всё-таки он успел добежать и уничтожить хотя бы одного…
Второй араб был жив. Он сосредоточенно возился у стены, прилаживая какое-то устройство, но не выпуская пистолета из рук. Затем он отскочил в сторону и послышался приглушённый хлопок. В стене появилась солидная дыра. По салону пошёл ураган. Араб пригнулся и прыгнул в дыру.
— А-а-а-а-а!!!!! — вдруг заорал молодой хасид над самым ухом Гека, и в этом крике было столько безумия и боли, что он показался Геку страшнее выстрелов.
Хасид бросился к убитому арабу, сорвал с него рюкзак, нацепил себе на плечи, выхватил из мёртвой руки пистолет и бросился к дырке.
Гек неожиданно для самого себя вскочил, в один миг оказался в дальнем конце салона и в последний миг схватил хасида за ногу. Воздух снаружи дёрнул хасида и Гека тоже вынесло из салона. Он вдруг обнаружил что висит в воздухе в полном одиночестве, сжимая в руке пустой ботинок.
Ну вот и конец, — подумал Гек и сам удивился своему спокойствию. Ветер перевернул Гека несколько раз и потащил вниз. Справа, слева и внизу колыхалась серая пелена облаков, а сверху палил ослепительный солнечный диск. Гек выпустил из руки ботинок и тот поплыл рядом. Гек развёл ноги и руки в стороны и лёг на воздушную струю, бьющую снизу. Ботинок медленно поплыл вниз. Вспомнилось, что когда-то, давным-давно, один лётчик упал с высоты в несколько километров на отвесный снежный склон и остался жив. Только лопнул мочевой пузырь. Гек попытался понять зачем он кинулся к дырке. Хотел задержать хасида? Зачем его задерживать если непонятно что происходит? Даже не совсем понятно где свои, а где враги. Или это просто сработал стадный рефлекс? Как в большом зале, где стоит лишь одному человеку кашлянуть, и прокатывается общая волна покхекиваний… Почему тогда Гек не вскочил ещё раньше, когда повскакивали со своих мест хасиды-боевики? Внизу мельтешила беспросветная пелена.
— Стоп! Я так не играю! — хотел крикнуть Гек, но ветер забился в рот и Гек захлебнулся фразой.
Он закрыл рот и подумал о Нюке. Затем подумал о Гриценко. Затем вспомнились родители. Облака внизу на миг разорвались и красными барханами мелькнула далёкая пустыня. Снежного склона, конечно, тут быть не могло. Пелена облаков сомкнулась.
Вдруг из неё вынырнул навстречу Геку громадный оранжевый мяч. Гек ещё не успел понять что произошло, но тело уже изогнулось и рванулось вбок, к мячу, загребая руками, словно Гек плыл брасом. Руки вцепились мёртвой хваткой в этот гигантский мяч, но поймали лишь пустоту. Эта пустота рванулась в руках и забилась в конвульсиях. Гека тряхнуло так, что он на миг потерял ориентацию, а когда пришёл в себя, понял, что висит, вцепившись в край нелепо изогнувшегося парашютного купола. Далеко внизу на пучке строп болтался молодой хасид и кажется что-то кричал.
Шелковистая невесомая материя норовила выскользнуть из рук, Гек ухватился поудобнее и намотал её на руку вместе с ближайшей стропой. Он глянул вниз — хасид судорожно извивался, пытаясь рукой дотянуться до кармана штанов. Вскоре ему это удалось и у него в руке появился маленький пистолет араба.
— Умри, сука! — заорал хасид и прицелился в Гека.
Гек внимательно смотрел на его палец, лежащий на спусковом крючке. Как только палец качнулся, Гек молниеносно дёрнулся в сторону, потянув стропу. Парашют качнулся. Звук выстрела унёсся верх, хасид промазал.
— Ну давай, давай! — крикнул Гек, — Попробуй ещё разок. С пистолетом на безоружного, да?
Хасид стиснул зубы и прицелился снова.
— Умри, сука! — крикнул он, но уже не так уверенно.
Гек опять резко изогнулся в пространстве, отклоняя тело и дёргая стропу. Парашют колыхнулся. Пистолет дёрнулся в руке хасида и снова тот промазал, хотя пуля чиркнула где-то совсем близко от уха Гека. Этого Гек не ожидал — он полагал что полностью уклонился из зоны обстрела. Если у них такая сильная подготовка…
— Давай третью попытку! — крикнул Гек, прикидывая, не спуститься ли резко по стропе к хасиду, отобрав оружие. Пожалуй это было слишком опасно.