— Я хочу объяснить, — сказала мисс Бартлетт, — почему я взяла себе комнату побольше. Совершенно естественно было бы предоставить ее тебе, но я случайно узнала, что эта комната принадлежала молодому человеку, и я уверена, что твоей маме не понравилось бы, если бы ты жила в ней.
Люси была в полном замешательстве.
— Если ты должна воспользоваться любезностью этих джентльменов, то для тебя будет более удобным чувствовать себя обязанной отцу, чем молодому человеку. Я достаточно хорошо знаю людей и знаю, к чему могут привести подобные вещи. Хотя мистер Биб может быть гарантом того, что эти джентльмены не возомнят бог знает что.
— Мама не стала бы возражать, я уверена, — проговорила Люси, и вновь ее охватило чувство, что предметом разговора является нечто большее, чем обмен комнатами, нечто более значительное и неожиданное.
Мисс Бартлетт только вздохнула в ответ и, бережно обняв Люси, пожелала ей спокойной ночи. Той вдруг показалось, что на нее дохнуло сыростью, а потому, пройдя в свою комнату, Люси открыла окно и принялась вдыхать прозрачный ночной воздух, думая о добром пожилом человеке, который подарил ей возможность наслаждаться видом огней, скользящих по поверхности Арно, смотреть на кипарисы у стен Сан-Миниато, любоваться подножием Апеннин, чернеющих в бледно-голубом свете восходящей луны.
Оставшись в своей комнате одна, мисс Бартлетт закрыла и проверила ставни, заперла дверь и хорошенько осмотрела комнату, заглянув во все уголки стенных шкафов в поисках секретных люков и потайных дверей. Именно тогда она и увидела приколотый над умывальником лист бумаги, на котором был начертан огромный вопросительный знак. Знак — и ничего более.
Что все это значит? Шарлотта внимательно изучила знак при свете свечи. Вначале казавшийся абсолютно пустым и бессодержательным, знак вдруг постепенно стал обретать отвратительный, зловещий, угрожающий смысл. Мисс Бартлетт охватило желание сорвать этот лист бумаги и уничтожить, но, к счастью, она вспомнила, что не имеет никакого права так поступать, ибо лист этот, вне всякого сомнения, являлся собственностью молодого мистера Эмерсона. Аккуратно сняв лист с вопросительным знаком со стены, Шарлотта положила его между двумя листами промокательной бумаги, после чего завершила осмотр комнаты и, глубоко, по своему обыкновению, вздохнув, отправилась спать.
Глава 2. В Санта-Кроче без путеводителя
Как приятно проснуться во Флоренции и, открыв глаза, увидеть ярко освещенную пустую комнату, покрытый красной плиткой пол, который на первый взгляд кажется таким чистым, крашеный потолок, где розовые грифоны играют с голубыми амурами в зарослях золотистых скрипок и басовитых фаготов. Еще приятнее распахнуть окно, едва не поранив пальцы о задвижки незнакомого устройства и формы, и, свесившись наружу, рассматривать пронизанные солнечным светом деревья и холмы, церкви напротив, а внизу, совсем близко, Арно, несущая свои воды вдоль набережной.
На ближнем песчаном берегу сгрудились рабочие с лопатами и большим ситом, а по реке, следуя только ему известной таинственной цели, упорно шло против течения судно. Под окном прогрохотал электротрамвай. В салоне в полном одиночестве сидел какой-то приезжий, но на площадках толпились итальянцы, которые предпочитали ездить стоя. Подростки пытались прицепиться к трамваю сзади, и кондуктор, без всякого злого умысла, плевал им в лицо, пытаясь прогнать. Появились солдаты — невысокого роста, весьма привлекательной наружности; каждый нес ранец, отороченный потертым мехом, и шинель, явно скроенную для кого-то побольше ростом и попредставительнее. Офицеры вышагивали рядом с видом самым дурацким и свирепым, а впереди них бежали мальчишки, делая кувырки и кульбиты в такт оркестру. Трамвай застрял в колоннах солдат и с трудом полз по рельсам, словно гусеница, попавшая в окружение к муравьям. Один из мальчиков упал, из подворотни выбежало небольшое стадо белых бычков и движение застопорилось бы навсегда, если бы не помощь и мудрые советы старого продавца всякой швейной мелочи, который вместе со своим лотком случился поблизости.
В наблюдении за подобными пустяками могут пройти и навеки ускользнуть самые ценные утренние часы, и путешественник, который прибыл в Италию с целью изучения пластического мастерства Джотто или степени греховности папского двора, рискует вернуться домой и не вспомнить ничего, кроме синего неба да людей, что живут под его сводами. Поэтому мисс Бартлетт появилась как раз вовремя: постучав в дверь и войдя, она посетовала на то, что Люси, совершенно неприбранная, торчит из окна, в то время как лучшая часть дня безвозвратно уходит. К моменту, когда Люси была готова, ее кузина, уже разделавшись с завтраком, внимательно слушала самую умную леди, сидевшую за столом, усыпанным крошками.