***
Учебная часть дня пролетела быстро, и последней парой стояло практическое занятие по анатомии. Преподаватель, Воропаева Ольга Дмитриевна, являла собой женщину лет тридцати, с ясным открытым взглядом и приятными чертами лица. Ее русые волосы были собраны в тугой пучок на затылке, что прибавляло молодому лицу учительской строгости.
Как и собиралась, я хорошо ответила вопрос о непрерывных соединениях, радуя Ольгу Дмитриевну правильным произношением латинских терминов. Когда я вернулась на место, то заметила, что Настя хитро улыбалась.
— Что? — не понимала я.
— Тебя все ненавидят, — заявила Лебедева и хихикнула. Я с тревогой оглянулась на одногруппников, но тут же поняла, что Настя прикалывается. Староста Паша с одобрением показал мне большой пухлый палец и тут же вызвался отвечать следующим.
Придя домой, я тщательно, — по крайней мере, мне так казалось, — обдумала свой план. На ютубе нашлось много видео, информация из которых пригодится сегодня вечером. Какая-то часть меня твердила, что это безумие, и ничего не выйдет. Но, как водится, никто никогда не слушал этот мудрый голос.
Постепенно день клонился к вечеру. Пробило семь часов. Солнце неспешно погружалось за линию горизонта. Воздух становился влажным и прохладным, и в нем проступал едва уловимый аромат горьких осенних трав. Во дворе играли дети. Мне был слышен их громкий смех, а также торопливые шаги прохожих, возвращающихся с работы.
Я стояла перед зеркалом и тонким черным лайнером подводила левый глаз.
— Очень интересно! — услышала я сзади вкрадчивый голос отца. От неожиданности рука дрогнула, и вдоль виска пролегла жирная извитая линия.
— А теперь еще интересней? — я повернулась к отцу и постаралась изобразить злобную мадам. Но папа, увидев мое лицо, захохотал и, как я не старалась, тоже не смогла удержать смех.
— Теперь не хватает красной улыбки до ушей, будешь как знаменитый клоун, — сказал отец.
— Ты про Джокера?
— Вообще-то про Марселя Марсо[4], но на Джокера ты тоже походишь, — не стал отрицать очевидное папа. — Ну что, куда собираешься?
— На праздник первокурсников, — я протерла висок салфеткой и постаралась все исправить. Результат меня устроил и, пока папа продолжал хохмить, мои глаза были ровно и одинаково подведены.
— С кем идешь, дочь? — допрос отца не прекращался. Сидя в кресле, глядя поверх очков и закутанный в домашний бордовый халат, он напоминал помещика или барина.
— С Настей, я тебе рассказывала про нее.
— Приводи ее к нам как-нибудь, — посоветовал папа. — А что же Максим?
Я сделала непонимающее лицо.
— Ты о чем?
— Ну, будет, милая, будет, — отец потянулся в кресле, и я услышала его добродушный смех. — А то все тебе нужно объяснять. Он с тобой или нет?
— Вообще-то у него кое-кто есть, — заявила я, радуясь, что могу наконец-то возмутиться поведением своего друга.
— Довела парня! — захохотал на это отец, но мне вовсе не хотелось смеяться. Я высказалась, что не имею к этому отношения, и принялась выдворять отца.
— Мне надо собираться, так что развлекаловка заканчивается, — бормотала я, приобняв папу и продвигаясь с ним к двери.
— Ухожу, ухожу, — с этими словами отец скрылся в глубине квартиры, а я заканчивала сборы. Можно было отправляться. Преодолев свой привычный маршрут, я дошла до ворот института, чьи литые решетки поблескивали в темноте. Сумерки неизбежно затягивали небо, и по городу разожглись фонари. У входа в корпус стояли несколько ребят и о чем-то весело переговаривались. Чуть в стороне я заметила фигуру Насти в коротком синем сарафане, и направилась к ней.
— Как тебе идет это платье! — восхитилась я.
— Спасибо, — улыбнулась подруга, а потом возмущенно кивнула в сторону парней. — Ты подумай, вон те типы на тебя пялятся. А я торчу здесь уже век, и всем плевать.
— Не думаю, что это то, к чему тебе стоит стремиться, — засмеялась я, и Насте пришлось признать, что потеря в самом деле невелика. Мы вошли в институт и услышали доносящуюся с третьего этажа громкую музыку. По зданию разгуливали нарядные парни и девушки в платьях самого разнообразного фасона и цвета. Царила праздничная атмосфера, подобная той, которая бывает перед Новым Годом.
Я была в лёгком черном платье-футляре. Длинные волосы, не собранные в прическу, свободно спускались вдоль спины. Мой образ был весьма простым, но Настя оказалась права, — все и в самом деле смотрели на меня. И хоть я делала вид, что ничего не замечаю, эти безмолвные комплименты были чрезвычайно приятны.
Мы зашли в актовый зал, из которого, как выяснилось, были вынесены все кресла. На внушительной территории зала в такт музыке танцевали студенты, и разноцветные лучи прожекторов выхватывали отдельные лица из толпы. Мы присоединились к группе знакомых ребят. Все это время я помнила про обещание, данное Андрею, поэтому, достав телефон из сумки, мне удалось быстро написать ему указание, где именно искать Настю. Затем я подошла к подруге, которая самозабвенно подпевала известному хиту, и крикнула на ухо:
— Мне нужно уйти! Я тебя сама найду потом!
Лебедева кивнула, и я стала пробираться сквозь толпу к выходу. Это оказалось не так-то просто, учитывая количество собравшегося народа. Оказавшись за пределами зала, я с облегчением выдохнула, потому что от громкого звука уже порядком заложило уши. Пока из преподавателей я не видела никого. Разумеется, в корпусе остался кто-то, следящий за порядком, поэтому не помешает соблюдать осторожность и быть начеку.
На втором этаже я зашла в кабинку туалета и достала из сумки приготовленный заранее карманный фонарь. Затем мне пришлось переобуться в кеды и спрятать туфельки в сумку. Все же, удобство сейчас гораздо важнее внешнего вида. На дне сумки лежали еще кое-какие вещички, которые я прихватила из дома для моей миссии. Еще раз убедившись в том, что все готово, я выскользнула из туалета и направилась к выходу.
Спускаясь по центральной лестнице, я бросила взгляд на замурованную, окутанную тайнами, дверь подсобки. Сейчас от нее не исходило никаких тревожных флюидов. Похоже, виной тому праздник и громкая музыка, которые не давали почвы мрачным мыслям. «Я иду к тебе!» — про себя пообещала я подсобке и улыбнулась. Кажется, мое помешательство близко.
Оказавшись на первом этаже, я не заметила человека, прислонившегося к стене и наблюдающего за мной. Его выстреливший в спину голос, что назвал меня по имени, стал неожиданностью. Кажется, на первом этаже не было ни души, даже вахтерша испарилась со своего привычного места. Я обернулась к Максиму. Он стоял, заложив руки в карманы джинс, и с интересом смотрел на меня. На нем была свободная белая футболка и ветровка темно-синего цвета, которая, казалось, навечно хранила запах туалетной воды Давыдова.
— А ты чего здесь, а не в зале? — спросила я, чтобы прервать неловкую тишину.
— Да вот, увидел, как лихо ты сматываешься, не успев побывать здесь и получаса, — тоном видавшего виды сыщика проговорил Максим. — Мне это показалось подозрительным, и спорю на шавуху, я не ошибся.
Я предусмотрительно отказалась спорить, потому что мой проигрыш был очевиден. Максим подошел ближе и подозрительно покосился на мою обувь.
— В зале слишком темно, я тебя не видела.
— Зато тебя видели все, и твой дорогой дружочек был в этом числе, — произнес Максим, похоже, делая мне комплимент, но каким-то своеобразным способом.
— У тебя вроде есть девушка, может, начнешь следить за ней для разнообразия? — поинтересовалась я, на что Давыдов с улыбкой покачал головой, сказав:
— У меня нет девушки.
— И как тогда это называть?
— Что «это»?
— Хватит кривляться, ты встречаешься с ней или нет? — Давыдов разозлил меня окончательно, но он проигнорировал мой вопрос и снова посмотрел вниз.
— Ты очень красива, но кеды к платью не подходят, — сказал Максим без тени улыбки, легко переводя тему. — Что намерена делать?
— Пробраться в подсобку, — честно призналась я, продолжая сверлить его враждебным взглядом. Максим присвистнул, удивленно вскинув брови, — такого он явно не ожидал.