В среду Майра начинает терять жизнь.
В четверг руки дрожат и шторы не слушаются.
В пятницу у Майры не выходит пожелать дню дольше длиться.
К субботе Майра принимает решение:
она
раздвигает шторы,
доедает морошковое варенье прямо из банки,
накидывает сотканное полотно на плечи,
бросает взгляд на гору немытой посуды
и присаживается отдышаться.
Майра покидает дом, оставляя его незапертым, и бредет прочь.
Майра оглядывается по сторонам на
дома, в которых умирают другие старухи;
дома, в которых живут дети из очередей;
дом, в котором расположен продуктовый магазин.
Из-за кассы машет мальчик, и Майра машет ему в ответ. Теперь у нее слезится не только левый глаз, но и правый.
Майра отворачивается и идет дальше.
✳
(Количество слов в минуту: неизвестно)
– Помнишь, когда мы были маленькие? – спрашивает Аля.
Я пожимаю плечами: в зависимости от того, что она имеет в виду.
Я не сильна в детских воспоминаниях и помню только то, что помнит Аля. И только так, как помнит Аля. Короче говоря, к достоверности у меня много вопросов, но выбирать не приходится. Я знаю только то, что в эту игру «а помнишь?» из всех родственников и знакомых со мной играет одна Аля, и остальные предпочитают обсуждать минувшее именно с ней. Я знаю только то, что ни Мама, ни Папа никогда не звонят нам с намерением услышать мой голос, и если вдруг я поднимаю по ошибке трубку, они чаще всего просят передать телефон Але. Я знаю только то, что по какой-то причине я всегда чувствовала себя ребенком от первого неудавшегося брака, хотя это, разумеется, не так и никогда не могло быть так. И все же я не могу отделаться от ощущения, что, когда все смотрят на меня, видят не мое лицо, и когда все спрашивают меня, называют не мое имя, а стараются перекрыть шум и разруху того времени, которое состояло лишь из скандалов и неудач. Я знаю только то, что Аля – другая, и это вышло каким-то чудесным образом (другими словами, я знаю все, кроме того, как так вышло; может быть, это значит, что я как раз таки не знаю самого важного, но для меня это не имеет никакого значения). Я рада, что Аля другая. Лучше меня.
Я поворачиваю голову и склоняю ее набок. Мол, что ты имеешь в виду, объясни получше.
– Ну, – Аля поворачивает голову и смотрит в потолок, – как, например, Деда помогал ловить слова. Когда они не слушались. Или когда он не мог отказать.
Он никогда не мог тебе отказать, – улыбаюсь я.
Во мне плещется столько нежности.
Нерастраченной и никому не нужной нежности.
✳
(Количество слов в минуту: 4)
Дачная Аля прыгает по цепочке квадратных плиток. Надо наступать в серединку – чем серединнее, тем лучше.
Деда сидит на коленях в земле – опять, наверное, Бабушка велела копаться в цветах. Когда Аля так вымазывается, Бабушка начинает прикладывать руки к туловищу, животу, щекам и охает что-то про девочек и стирку. У Деды, по всей видимости, какая-то волшебная одежда, которая с легкостью очищается от любой грязи и запаха.
Аля прыгает к кусту малины, набирает ягод в ладонь (сейчас Аля относится к малине умеренно доброжелательно, но через несколько лет съест ягоду с половиной белого червяка внутри и разлюбит малину насовсем) – столько, сколько умещается, и несет угощать Деду. Идет осторожно, больше не прыгает. Путь долгий – десять шагов, и еще десять, и еще четыре, – поэтому остается только две ягодки. Аля протягивает Деде одну из них, а последнюю слизывает сама прямо с ладони.
– Спасибо большое, Алька. Очень вкусно.
Аля приносит цветные мелки, выбирает плитку поближе к Деде, садится на корточки и рисует. Желтым ведет долгую линию в центре, а потом – много коротких по бокам. Голубым водит круги, пока те не закручиваются в единое тело. Зеленым чертит линии вниз и вбок, вверх и вбок. Тоже зеленым из той же точки – вверх наискосок, вниз наискосок. Готово.
Деда переполз к цветам, которые поближе: теперь они могут коснуться друг друга. Аля кладет покрашенные матовые пальцы на его растянутую футболку – серую в темно-синюю полоску:
– Деда, смотри, желто-зеленые пятна на сером.
– Какая красота! – Деда поднимается, разглядывает рисунки с разных ракурсов, дарит еще несколько восхищений кривым Алиным линиям. Потом тихо спрашивает: – А со словами у тебя как?
Аля тушуется, делает рот ниточкой, моргает в ямку между бетонными плитками. Аля не знает точно. К ее возрасту пора бы уже уметь фокусироваться и видеть слова в воздухе, переносить их на бумагу и зачитывать вслух – можно не целиком, но хотя бы по частям. Для Али воздух остается легким и прозрачным, сколько в него ни пялься. Это проблема. Воздух – не пяльцы. Говорят, что программа начальной школы выстроена как раз так, чтобы освоить этот Самый Главный Навык. В сентябре (Мама говорит, это уже совсем скоро) идти в первый класс, а Аля, видимо, так и останется с одним-единственным словом ЛОХ в кармане.