Аля берет в руки мелок и водит им по уголку, пока тот из асфальтового серого не становится белым. Деда сочувствует вслух:
– Понимаю, Алька, сложно. Но это пока сложно, потом они прыгать у тебя будут, от зубов отскакивать.
Аля не хочет показывать, что ей смешно, но не выдерживает и смеется: представляет буквы, которые врезаются в шаткий забор ее зубов, а потом спасаются бегством.
– Алька!
– А? – поднимает она глаза на стоящего Деду.
– А сейчас попробуй – видишь что-нибудь?
В воздухе ничего нет. Только Деда нависает и смотрит добрыми глазами с выцветшей радужкой.
– Алька, что видишь? Попробуй ухватить что-нибудь простое. Несколько букв, можно повторяющиеся.
Аля смотрит вверх. И тут до нее доходит:
– А можно считать, что я поймала слово Д-Е-Д-А?
– Вот это ты выбрала, Алька. – Аля видит, что ему очень приятно. – Хотя почему бы и нет? – Пауза. – Попробуешь записать?
Аля пробует. Получается
Д-Ǝ-д-А
– Во-о-от, а теперь подтягивай к этому слову похожее. Вдруг получится?
Аля потягивает. Получается
б-Ɐ-б-У-m-ʞ-А
– Ну, это слово подлиннее и посложнее, но смотри-ка, у тебя даже все буквы на месте. Еще что-нибудь напишешь?
Аля пишет. Получается
М-а-W-А
и
п-А-П-а
Роняет мелок на землю, вытирает пальцы о коленку – устала. Приваливается к ноге Деды, ждет, пока он усядется, устраивается в его руках и ногах, как в лодке, в корзине, в миске супа.
– Спасибо, Деда.
Бабушка не разрешает курить при Але, но от Деды пахнет табаком (всегда), пóтом (иногда) и спиртом (часто). Самый лучший запах на планете.
На крыльцо выходит Бабушка.
– Хосподе! – Всплеск руками. – Дед, ты мне девочку в земле испачкал. И пахнет она теперь «Беломором» как пить дать.
Бабушка уходит с улетающим «ну и что мне с вами делать».
Аля и Деда переглядываются и виновато хихикают.
✳
(Количество слов в минуту: 176)
Машинист ведет поезд метро на юг, вагон поворачивает влево, люди стоят на месте, пошатываясь, как усталые молочные зубы. Аля пытается читать. Слева – девушка выбирает полунюдсы для дейтинг-аппа, справа – парень кодит прямо с телефона. Аля переворачивает страницу: «Ага, да, какая глубокая мысль, очень интересно». В умеренно ограниченном, но все-таки по-праздному удовлетворительном пространстве общественного транспорта пахнет кожей, источающей через поры вонь дешевого алкоголя. Может, весна уже совсем скоро. Аля не знает точно.
Весна, как правило, наступает с завтрака. Где-то в марте или апреле, когда солнце наконец вспоминает о людях, солнечный заяц прыгает на тарелку, и вмиг становится до неприличия очевидно, что одноразовое питание черствым и плесневым пора менять. Происходит ли это – другой вопрос.
У каждого непременно случается та самая весна, которую хочется вспоминать как время просветления и насмешливо выглядывающих из-под снега собачьих экскрементов. Время сшито бечевкой (такие подписывают «жгут льняной натуральный»), увешанной экзаменами, рабочими проектами и мировыми катастрофами. Разве влюбленность – не мировая катастрофа? В теле вдруг образуется страшное количество кнопок и клапанов, пульсирующих шариков и бултыхающихся шнурков. Только потяни – и все взлетит на воздух.
Неправильно было бы сказать о той самой весне, не назвав другие времена года теми самыми. У того самого лета, например, есть саундтрек или даже отдельный плейлист, где обязательно пляшут слова о кроссовках, даче и – вскользь – о маме. Та самая зима должна быть похожа на какую-нибудь из песен Стрыкало (можно выбрать любой градус драмы для коктейля личной истории): в какие-то моменты звезды горят ярче вчерашнего, в другие – зима будто бы отказывается приходить, а иногда кажется, что все должно было случиться как-то иначе, и мы-настоящие ходим тенями по улицам, вспоминая никогда не случившиеся поцелуи. О той самой осени не хочется помнить. И рассказывать тоже не хочется.