На самом деле я регулярно видел своего отца. Каждую субботу или воскресенье он приглашал меня на обед в "Тип-Тоу Инн" на Бродвее и 86-й улице, в самом сердце нью-йоркского Верхнего Вест-Сайда. (С запада район граничил с Вест-Энд-авеню и Риверсайд-драйв, чисто жилыми улицами с изящными зданиями, построенными в подростковом и 1920-м годах, где жили успешные писатели, музыканты, врачи, университетские профессора и другие представители интеллигенции. В двух кварталах к востоку находился Центральный парк Уэст, чьи многоквартирные дома, выходящие на парк, были еще более величественными и элегантными. Между Бродвеем и Центральным парком Уэст проспекты Колумбус и Амстердам были оживленными торговыми артериями, вдоль которых на первых этажах многоквартирных домов, скорее функциональных, чем вычурных, располагались небольшие фирмы. На боковых улицах теснились пятиэтажные браунстоуны, некоторые из них были комфортабельными домами на одну семью, а другие были разбиты на дешевые одно- и двухкомнатные квартиры.
Верхний Вест-Сайд был магнитом для иммигрантов, особенно немецких и австрийских евреев, бежавших из Европы, над которой нависала все большая угроза. (Венгры, поляки и чехи тяготели к Верхнему Ист-Сайду.) Каждая группа создала свой собственный анклав, где они могли говорить на своем языке и сохранять свои обычаи. В Вашингтон-Хайтс поселилось так много немецких евреев, что его прозвали "Франкфурт на Гудзоне", а австрийские евреи поселились в нескольких минутах ходьбы от пекарни Éclair на 72-й улице между Бродвеем и Колумбус-авеню, напоминавшей по атмосфере, если не по декору, венскую кофейню Старого Света, где профессора-официанты обращались друг к другу на английском с сильным акцентом "Herr Doktor"¹.
Раньше в Верхнем Вест-Сайде были сотни таких заведений, как Éclair и Tip Toe Inn: одни солнечные и просторные, другие темные и уютные, одни с атмосферой ирландского паба, другие больше похожи на традиционный еврейский гастроном. Вы могли присесть на табурет у стойки, если чувствовали себя общительным, или опуститься в скрипучую красную кожаную кабинку для интимных бесед. Это были такие места, где за три посещения официанты и официантки знали, как вас зовут, где вы любите сидеть и нравится ли вам яблочный штрудель со взбитыми сливками сверху или на гарнир.
Ресторан "Тип-Тоу Инн" был большим, как и подобает его угловому расположению, со столами, затянутыми двумя толстыми белыми скатертями, и официантами в официальных нарядах.В меню размером с таблоидную газету были указаны "Шипящие блюда", сэндвичи, которые описывались как "блюдо само по себе", "Ячменное ячмень-консоме с курицей" (добавление мацовых шариков стоило дополнительно), "Ваша любимая грудинка из говядины" с вареной капустой, новым картофелем и маринованной свеклой и "Особые спагетти с куриной печенью, горошком и тертым сыром пармезан"."А потом был вишневый чизкейк. Выпеченный в корже из печенья с блестящей решетчатой начинкой, он не был похож ни на один другой вишневый чизкейк в мире.⁴
Моим обычным обедом в "Тип-Тоу" был открытый горячий сэндвич с индейкой и большим количеством соуса, картофельное пюре на гарнир и клюквенный соус. Я всегда начинал с коктейля из креветок. Это было одно из самых дорогих блюд в меню, но мой отец никогда не отказывался. Он просто смеялся и комментировал: "Ты ешь как покупатель". Я полагал, что "покупатель" - это тот, кто ест дорогую еду за чужой счет. Только спустя годы я понял, что покупатель - это тот, кто приобретает нашу продукцию для продажи в элитных универмагах, очень важный человек и вполне заслуживает коктейля из креветок.
Мой отец много смеялся и всегда был добродушным. Он рассказал мне историю о первой сигаре, которую он выкурил. От нее его вырвало. Он рассказал мне это, чтобы рассмешить меня. И, возможно, чтобы предостеречь меня от курения. Это сработало: Я никогда не курил.
После обеда мы могли пойти в Центральный парк или в парк за Американским музеем естественной истории, чтобы поиграть в мяч. У моего отца была хорошая рука, поэтому, когда он бросал мяч, мне приходилось использовать свою варежку. Он также научил меня бить, и когда мне было девять лет, я написал ему открытку из летнего лагеря: "Я сделал то, что ты мне сказал, и сделал двойной удар".
ПЯТЬ ЦЕНТОВ В НЕДЕЛЮ
В сентябре 1939 года я пошел в первый класс в школу № 87 на углу Амстердам-авеню и 77-й улицы. Во второй день занятий каждому из детей в моем классе было велено принести в школу пять центов. Наши пятицентовики запечатывали в конверт из стеклоткани и относили в Центральный сберегательный банк на Бродвее и 73-й улице - внушающую трепет торговую крепость, занимавшую целый квартал. (Когда я впервые увидел палаццо эпохи Возрождения во Флоренции, Италия, мне сразу вспомнился Центральный сберегательный банк). Взамен каждый из нас получил голубую книжечку. Теперь я был гордым владельцем сберегательного счета.