Вторая неделя мая открыла сезон мрамора. Моя банда отправлялась в школу № 9 на Вест-Энд-авеню и 83-й улице (сейчас это школа № 811). Вы пытались прокатить свой агги - сокращение от "агат" и самый большой размер мрамора - через все четыре полосы движения, плюс парковочную полосу по обе стороны, туда, где кто-то сидел с открытой коробкой сигар. Если вам удавалось объехать стоки и выбоины и закатить мрамор по пандусу крышки сигарной коробки в коробку, вы получали в подарок коробку. Бонус: все мраморы, которые не попали в коробку, оставались у сидящего.
По всей Вест-Энд-авеню играли в шарики. Время от времени вы слышали далекий крик "каааааар", повторявшийся все ближе и ближе. Это был сигнал собрать свои шарики и прекратить игру, чтобы пропустить машину. Но такое случалось крайне редко.
Я буду скучать по этим играм, когда закончится война.
ДРУГОЕ ВОЛНЕНИЕ
В начале войны мой отец и его партнер открыли бизнес по продаже товаров для военных комиссариатов, известных как почтовые склады, или "PX". В 1941 году, незадолго до вступления Америки в войну, они закупили большой запас зажигалок швейцарского производства. В отличие от легендарной прямоугольной Zippo, швейцарские зажигалки были цилиндрическими, как футляр для губной помады, и выпускались в разных цветах анодированного алюминия. Поскольку в Швейцарии не было нормирования, мой отец и его партнер купили столько зажигалок, сколько смогли.
Время было выбрано идеально. Металл уже был в дефиците, и после Перл-Харбора компания Zippo прекратила производство зажигалок для потребительского рынка и полностью посвятила их военным.¹⁵ Уровень курения сигарет стремительно рос¹⁶ - с 1940 по 1945 год курение сигарет подскочит на 75 %¹⁷ - и металлические зажигалки стали горячим товаром.
Продажа зажигалок была только началом. Затем мой отец перешел на полный рабочий день и стал продавать товары в PX. Однажды он дал мне несколько наплечных нашивок и знаков отличия - капитанские планки, сержантские шевроны и тому подобное - чтобы я продавал их своим одноклассникам. Они расходились как горячие пирожки.
К десяти или одиннадцати годам у меня появился небольшой бизнес. Помню, как однажды на неделе я был очень рад, потому что продал знаков отличия больше чем на десять долларов. Я взял деньги и положил их прямо на свой счет в Центральном сберегательном банке. Я был бизнесменом!
Это было мое первое коммерческое предприятие, и я чувствовал себя хорошо. Деньги, которые я заработал на этих продажах, были для меня гораздо более значимыми, чем мое пособие, потому что я заработал их сам. С тех пор мне всегда было интересно продавать вещи. Я считал, что бизнес - это хорошее занятие.
(Кстати, несмотря на то, что у меня не было родственников, достигших нужного возраста для службы в армии, мы все очень серьезно относились к своим обязанностям на домашнем фронте. Участие в "домашнем фронте" во время Второй мировой войны сделало для меня обязательным, когда пришло время, зарегистрироваться для участия в призыве. Я никогда не мог понять, почему некоторые люди моего поколения гордились тем, что уклонялись от военной службы).
БОЛЬШИЕ И МАЛЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Зимой 1942 года я заболел свинкой. Отец остался, чтобы помочь ухаживать за мной, и больше не выходил. В декабре 1942 года мои родители снова поженились, а в сентябре 1943 года мы переехали с Эспланады в квартиру на другой стороне улицы. Мой брат, Рональд, родился в феврале 1944 года.
Доходы моего отца выросли. В дополнение к бизнесу PX мой отец также производил декоративные гребни для женских волос, разработанные моей матерью. В условиях, когда из-за дефицита ткани матерчатые шляпы стали роскошью, женщины стали искать другие способы пополнить свой гардероб.¹⁸ Между гребнями, зажигалками и другими товарами для комиссариатов мой отец начал формировать сберегательный счет.
Дела моей матери тоже шли лучше.
Когда Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, некоторые люди усомнились в легкомысленности попыток сохранить "привычный гламур". Популярная писательница Фанни Херст заявила в газете The New York Times: "История [роли женщин] в этой отчаянной борьбе не будет написана губной помадой". В ответ одна "краснощекая, краснощекая" домохозяйка заявила, что хороший внешний вид демонстрирует как чувство гордости женщины, так и ее уважение к мужчинам в военной форме. "Разве мы поможем им больше, если, когда им предстоит погибнуть за свободу, мы покажемся им изможденными и удрученными?" - утверждала она. Очевидно, что нет, по ее мнению. Губная помада - это знак мужества, писала она, означающий "железо в наших сердцах" и "красную кровь истинной американки".