Из яхты тут же выглядывает сонный Фернандо, увлекает внутрь приглашающим жестом руки в увесистых серебряных перстнях. Неторопливо показывает развешанные под потолком кислородные баллоны, ласты разных расцветок, какие-то специальные кинжалы и маленькие кривые ножи охотников за раковинами. С внушительной обстоятельностью фокусника Фернандо вкладывает ему в ладонь маленький невесомый предмет. Тихо поясняет, что любой ныряльщик может захватить с глубины моря на память об этом дне вот такого морского ежа. На его ладони - бледно-сиреневый шарик с едва различимым орнаментом белесых крапинок, словно неведомый народный умелец умышленно смастерил его, чтобы заманивать мечтателей на яхту, чтобы завлекать взволнованных неясными предчувствиями на глубину.
И вот уже солоноватый ветерок хлещет по щекам, треплет волосы, будто норовя окончательно отрешить от всего, что было. За спиной - бухта и город. Яхту с криками преследует вихрь чаек, от ее носа рождаются волны - разбуженное, растревоженное море. Мимо с воплями проносятся на скутерах. В самом центре бухты, вцепившись в парус цвета французского флага, по переливчатой зеленоватой глади скользит человек на виндсерфинге. Залихватски подскакивая на волнах, несется моторная лодка с глыбой мокрых сетей и тремя щербатыми рыбаками. Поверхность воды сверкает рассыпанными по ней кружками и полосками бликов. Картинка кажется невыразимой и все таки завершенной - мелкие волны, распахнутое во всю ширь небо, раскаленное до предела солнце, горячий ветер в ушах, скалы, поросшие пушистыми метелками кустиков, крошечные островки, мимо которых скользит яхта. И неугомонный шлейф летящих за ней чаек. Вода слегка рябит, отражает небо, кривым зеркалом, солнце и бока яхты. Крис неумело натягивает по размеру гидрокостюм, чуть сырой, холодный, траурно-черный с красными рукавами. Усевшись на низенькую скамеечку у борта, неторопливо меряет ласты, одну, вторую, третью. Потом, наконец, подбирает себе подходящую пару и кое-как запихивает ноги в холодную сырую резину. Насупленный инструктор в закатанной до локтей и расстегнутой на груди клетчатой рубашке компрессором подкачивает темно-синие баллоны с отсыревшей, кое-где облупившейся краской. Час назад он проводил с новичками , как Крис, урок инструктажа с погружением у берега , завершившийся многими подписями , снимающими с него всяческую ответственность за возможные инциденты под водой. Кроме Криса к погружению готовится смешливая и непоседливая компания немцев: девушка и два парня, - они бывало натягивают гидрокостюмы, одевают жилеты-компенсаторы и баллоны с кислородом. Выкрикивают что-то, толкаются, громко смеются. Немка заигрывает с инструктором, ласково щурясь на его мускулистые волосатые руки. Ее спутники помалкивают в стороне. Один из них пристегивает к ноге на уровне икры нож-кинжал. Другой вытаскивает из рюкзака синюю маску, надевает ее, поправляет на лице, затягивает ремешок. У немки яркий голубой костюм, она до последнего не натягивает капюшон веря, что ярко-каштановые волосы, как пламя привлекательно треплются на пропитанном морем и скалами ветру. Наконец их снаряжение завершено. Немка шутливо обнимается с инструктором, яхта замедляет ход и останавливается возле зеленого островка, спугнув пасущихся в кустарнике диких коз. Распахивают дверцу на корме. Ныряльщики делают последние приготовления - поправляют ремешки баллонов, застегивают молнии на жилетах. Вставив в рот загубник, немец прыгнул в воду первый,наверно со страха. Потом, игриво помахав инструктору, прыгнула немка. Осматриваясь, шлепая грузными поплавками некоторое время бултыхались на волнах и провожаемые вихрем пузырей, один за другим все скрылись под водой, оставив на поверхности бурлящую пену. Через минуту море снова стало нетронутым, казалось приятно прохладным. Виднелись рыбы, неторопливо скользящие вдоль бока яхты. Потом они все сорвались, устремились куда-то к носу, сражались за редкие крошки, которые бросали им с верхней палубы. Уже полдень, солнце взобралось на середину неба. Настал и его черед затягивать пояс, утяжеленный четырьмя квадратными литыми грузилами. Такими увесистыми, что сразу захотелось присесть и сидеть на скамейке у борта - несколько часов, несколько лет. Он нагнулся и кое-как потянул ремешки на ластах. Из-за грузил шатало в разные стороны. Тело стало незнакомым - неповоротливым и неуправляемым. На него тоже надели жилет-компенсатор с множеством всяких ремешков и трубок. Вложили ему в руку квадратный пульт с двумя розовыми кнопками. Рассеянно слушал объяснения бородатого инструктора:
- Когда решишь опуститься глубже, жми большую кнопку. Если захочешь всплыть - нажимай маленькую. Потренируйся. Самое главное держись всей группы с инструктором.
Он машинально тренировался. За сто долларов его опустят на глубину, остальное их не касается. Будь он один, делал бы все без спешки, без этого унизительного волнения и почти детской паники. Сейчас же, при инструкторе и Фернандо, он храбрился напоказ и хитрил, слегка оттягивая время. Долго и придирчиво выбирал маску из нескольких, висевших на большом ржавом крючке. Потом дергал прорезиненный ремешок жилета, совершенно забыв, которая из кнопок погружает, а которая - надувает жилет, помогая всплывать. На его плечи рюкзаком водрузили тяжеленные баллоны, распутали шланг загубника. Дверь на корме снова распахнули. Яхта притормозила, он послушно сел на ступеньку, погрузив ноги с ластами в прохладную воду. Инструктор бывало усмехнулся и ободряюще похлопал его по плечу. Чьи-то руки вытолкнули его в море. Он почувствовал пронизывающий холод. Грузы, баллоны и жилет сделали тело совсем неповоротливым и неумолимо тянули вниз. Он надел на глаза маску, небо покрылось туманом, крапинками и каплями. Вставил загубник, нажал большую пластмассовую кнопку и начал неповоротливо и медленно погружаться в темную толщу воды, пересиливая желание моря выплюнуть из себя очередного непрошеного гостя. Мозг стучит страхом и неутихающими..мыслями . Темно как в вчерашнем городе . Теплая сырость после дождя. Пахнет подгнившей листвой, сыростью, корицей. Вечерние улицы таперь кажутся совсем незнакомыми, держатся надменно и отстраненно. Дома в темноте скупые, скрытные. Он заглядывает в светящиеся окна кафе , угадывает сквозь мокрые стекла застывших официантов . В магазинчике цветов кто-то из туристов , в летнем спортивном костюме ждет, когда флористка закончит его букет из оранжевых гербер. Экскурсионные агентства на верхних этажах дома уже опустели. Он озирался на вывески и рекламы, поющие свою тихую вечернюю песню . А он слышал ее песню .
"Играй со мной ! Я здесь, в городе, где-то совсем рядом. Ныряй глубже в воду или в город, ищи меня, беги по улицам. Собирай на дне из камешков и осколков коралл мою улыбку, собирай из отсветов фонарей блики в моих зрачках, из реплик прохожих составляй ласковые мои слова". - "Я так долго искала тебя и вот, наконец, нашла". Зажмурился, стараясь все забыть, снять все помехи и выпить одним глотком этот вечерний город, распознав во вкусе сырой темноты место, где произойдет встреча, куда надо срочно бежать, чтобы обязательно успеть.
Косые слезы дождя на стеклах припаркованных у тротуара машин. Замечтался, рассеялся, брызги из-под колес окатили тебя. Даже на очках капли. В каждой отражается темная улица, мусорные баки, светлые пятна занавешенных окон, мерцающие витрины запертых магазинов, сгустки фонарного света. Из темноты проулка доносится стук каблучков. Взгляд, который бросила на него женщина, ловившая такси, так напоминает взгляд той, которую он искал, мучительно искал, нырнув в сырость и дождь вечернего города. Почуяв аромат знакомых духов, бросился на его зов вниз по улице. Все те же отдаляющиеся остренькие шажки-шпильки по каменной мостовой, эхом дребезжащие в проулке. И отголоски смеха. И сырая , сизая тишина затаившихся домов.