Теперь у меня в лаборатории в Коламбусе поработал три месяца один из лучших учеников Франк-Каменецкого, Витя Лямичев. Полученные данные опубликованы в ведущем научном журнале мира «Nature», в начале апреля приезжает на такой же срок другой ученик Максима Давидовича и Романа Вениаминовича Хесина — Сережа Миркин. С моей легкой руки советские ученые стали частыми гостями семинара нашей кафедры: только за минувший год с докладами уже выступили ученые из Институтов молекулярной биологии (М. Евгеньев и В. Шик) и молекулярной генетики (М. Франк-Каменецкий и В. Лямичев), из Всесоюзного онкологического центра (Г. Абелев), из Института белка (А. С. Спирин) и из Тихоокеанского Океанологического института (В. И. Ильичев). К нам в гости приезжали выдающиеся поэты И. Л. Лиснянская и С. И. Липкин. На их поэтический вечер собралось около сотни бывших русских, живущих теперь в Коламбусе, и вечер этот прошел с громадным успехом. Не скрою, мне приятно, что почти каждую неделю мне звонят из разных уголков мира советские ученые, которым теперь сильно облегчен выезд в командировки за рубеж. Мы с женой и сами много ездим по свету (и никто не может нам приказать, в какую страну ехать позволено, а куда нам ехать запрещено), часто встречаем там наших бывших соотечественников и радуемся этим встречам. Так, этот Новый, 1990-й год мы с женой встречали в Израиле, куда нас пригласили в качестве гостей устроители 1-го израильско-советского симпозиума по биомолекуляр-ным структурам. С нескрываемым интересом наша смешанная израильско-американско-советская компания (М. В. Волкенпггейн и его жена Стелла Иосифовна, А. С. Спирин и его жена Таня, профессора В. И. Иванов с женой Людой и М. Л. Франк-Каменецкий из Москвы и Э. Трифонов и его супруга Лена из Реховота) исколесила всю древнюю Прекрасную страну, и я уверен, что, кроме пользы для всех, ничего в этом дружеском общении не было. В целом наши связи с Россией не только не порвались, а расширяются. Остается лишь радоваться этому.
Известно, что вечными на Руси были и остаются два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». Никого винить и никому ничего менять я не предлагаю. Единственное, на чем я хочу в заключение остановиться — это на моральной оценке случившегося. Я помню, как на одном из собраний Мелик-Саркисов с большим апломбом обвинил меня в том, что я — изменник родины. И тоща, десять лет назад, и сегодня я с этим согласиться не могу. Более того, считал и считаю, что люди, которые выдворили из страны ее великого гражданина — А. И. Солженицына, изменяли интересам их родины. Те, кто думал, что, выбрасывая Ю. Ф. Орлова за пределы одной шестой суши, выбрасывают его на свалку истории, были, мягко выражаясь, недальновидными. Те, кто довел А. Щаранского до мысли покинуть Россию, чтобы найти себя в Израиле, были и остаются преступниками самой высокой пробы. Не вина писателя Божьей милостью Т. Н. Владимова, блистательного профессора-физика В. Ф. Турчина, выдающегося сатирика В. Н. Войновича, виртуоза М. Л. Ростроповича и великой певицы Г. Вишневской, равно как В. Аксенова, Н. Коржавина, Ю. Олешковского, Ж. Медведева и многих, многих других, что разбросаны они по свету. Они сегодня так были бы нужны обновляющейся России, сбрасывающей с себя путы догматизма. Их лишили гражданства за то, что они-то и были настоящими гражданами, болевшими душой за их мать-отчизну и старавшимися не допустить ее всё большего сползания в пучину беззакония и варварства. Не могу согласиться и с тем, что не нужны или даже опасны были для страны ее самые умные, самые ей необходимые люди, десятками тысяч покидавшие пределы СССР. История не простит России ее «выкидышей», ибо изгнание неугодных было самым ясным свидетельством, что «беременная революцией Россия» не была способна полноценно вынашивать и выкармливать в своей бурлящей утробе именно те плоды, которые, появившись на свет, повзрослев, укрепили бы ее саму, дали бы ей опору в тяжелую минуту.
Ирония же судьбы заключается в том, что здесь, на Западе, открывшем свои двери для всех этих беженцев века, здесь, где многие из них выросли, выучились и стали знаменитыми, они так и остались РУССКИМИ. Сикорский и Зворыкин, Рахманинов и Стравинский, Набоков и Солженицын, Дягилев и Нижинский, Барышников и Нуриев, а из недавних эмигрантов — Виолетта Бовт, ставшая наставницей одной из лучших балетных трупп Америки, Александр Варшавский, избранный членом Национальной Академии йаук США в сорок с небольшим лет, Владимир Фельцман, вошедший в плеяду лучших пианистов мира, и опять же повторю — многие и многие другие — все здесь зовутся РУССКИМИ. По праву их рождения, а не в соответствии с паспортными данными, внесенными в самые молоткастые и серпастые паспорта, оставшиеся запертыми в сейфах безумной империи, [ныне канувшей в небытие].