— Послушайте, сэр. Заказанный вами каталог анекдотов не влезал в него даже после записи на микропроволоку. Пришлось нашим техникам малость расширить нижнюю половину его туловища. А вы еще хотели, чтобы робот умел перелицовывать остроты. Ребятам пришлось повозиться, пока они не сварганили специальную приставочку — вариационный преобразователь, так они ее назвали. Отсюда дополнительный вес, дополнительный объем. Позвольте мне его включить.
Механик вставил изогнутый иридиевый стержень — универсальный робототехнический ключ — в скважину на затылке робота. Два полных оборота, щелчок — и внутри робота послышалось слабое гуденье работающих механизмов. Металлические руки символическим жестом покорности прижались к металлической груди. Изогнутые брови взметнулись вверх. Рот вопросительно приоткрылся.
— Ух ты! — изумился механик. — Вот это физиономия, до чего ж важный вид! А как высокомерно смотрит!
— Это все моя невеста придумала, — гордо сказал Лэсти, — Джозефина Лисси, знаете, та самая, что поет в моих программах. Она утверждает, что именно так выглядел в старину дворецкий… совсем как в древней Англии. Она даже имя соответствующее ему придумала. Давай, Руперт, выдай анекдотик.
— О чем, сэр? — проскрипел Руперт.
Голос его то поднимался, то опускался наподобие синусоиды.
— О чем хочешь. Попроще да посмешнее, из дорожной серии.
— Гинсберг впервые летел на Марс, — начал Руперт. — Ему указали столик в отсеке-ресторане и сообщили, что его соседом будет француз. Поскольку тот еще…
Механик постучал по металлической груди.
— Вот еще одна приставочка — мезонный фильтр. Вы хотели, чтобы он умел различать заряд смеха в своих шутках и приспосабливать их к аудитории. Сколько бы это ни стоило. А нашим инженерам только подавай задачку потруднее: в лепешку расшибутся, а уж что надо сварганят.
— Коли так, то кое-кому из моих приятелей-юмористов придется локти кусать, — злорадно пробормотал Лэсти. — Посмотрим, кто будет смеяться последним: клоун Лэсти или Грин с Андерсеном. Алчные бумагомараки!
— …француз, увидев, что Гинсберг уже сидит за столом, остановился, щелкнул каблуками и низко поклонился. «Бон аппетит», — сказал француз. Гинсберг, не желая ударить лицом в грязь, привстал и…
— Мезонный фильтр, говорите? Что же, хоть вы и содрали с меня астрономическую сумму, но, если Руперт даст мне то, что надо, он себя окупит. Зря только вы испортили ему фигуру.
— …повторялся этот краткий диалог. Наконец, в последний день путешествия Гинсберг разыскал стюарда и попросил объяснить ему…
— Мы бы и получше все разместили, если бы не такая спешка. Но вы требовали его обратно в среду, и ни днем позже.
— Да. Сегодня я выхожу в эфир. Мне необходимо… вдохновение, которое даст мне Руперт. — Лэсти нервно взъерошил волосы. — Похоже, он в форме.
— …подошел к французу, который уже сидел за столом. Гинсберг щелкнул каблуками, поклонился и произнес: «Бон аппетит». Француз в восторге вскочил с места…
— В таком случае будьте добры подписать эту бумажку. Обычная расписка по установленной форме. Вы принимаете на себя полную ответственность за все действия робота. Без этого я не имею права оставить его вам.
— О чем разговор? — воскликнул Лэсти, подписывая бумагу. — Все, что хотите.
— …«Гинсберг!» — воскликнул француз. — Руперт умолк.
— Недурно. Хотя и не совсем то, что надо. Я бы хотел… Разрази меня атом, это еще что такое? — Лэсти даже подпрыгнул от неожиданности.
Робот, застыв на месте, скрипел, взвизгивал и скрежетал всеми шестеренками, словно разваливался на части.
— Ах, это! — махнул рукой механик. — Маленькая недоделка. Не успели устранить из-за спешки. Насколько удалось разобраться инженерам, это побочный эффект мезонного фильтра. Робот отличает шутки просто забавные от очень смешных. Как сказано в спецификации: «электронная дифференциация гротескного». У человека это называется чувством юмора. Ну, а у робота, так сказать, выхлоп заедает.
— М-да, не приведи господь услышать этот скрежет с похмелья. Робот, хохочущий над собственными шутками. Б-р-р, что за звуки! — Лэсти поежился. — Эй, Руперт, смешай-ка мне Лунный Трехступенчатый.
Металлическая громадина повернулась и, переваливаясь на кривых ногах, направилась в кухню. Глядя на качающуюся походку робота, оба зрителя не смогли удержаться от смеха.
— Вот вам несколько долларов за труды. Жаль, у меня нет больше мелких. Хотите пачку «Звездочета»? Мой рекламодатель по самую макушку завалил меня сигаретами. Вам с каким ароматом — лакрицы или кленовых орешков?
— Мой обычный сорт — с ароматом лесных яблок. И хозяйка моя тоже… Премного вам благодарен. Надеюсь, вы останетесь довольны.
Механик сунул излучатель в карман формы и вышел.
— Три двадцать! — крикнул ему вслед Лэсти. Дверь бесшумно скользнула вниз.
Руперт приковылял в гостиную, держа в руках бокал в виде причудливо изогнутой спиральной трубки, заполненной белой, желтой и зеленой жидкостями. Комик залпом его опорожнил., шумно выдохнул воздух и пригладил волосы.
— Вот это да! Отрава — что надо! Тот парень, что смастерил для тебя коктейльный блок, был явно не дурак по части электроники. А теперь как бы поручить тебе это дельце… Впрочем, ты ведь умеешь читать. Вот это — сценарий сегодняшней передачи; моих импровизаций в нем, разумеется, еще нет. Перепечатай его для меня и на каждую подчеркнутую реплику сочини какую-нибудь шутку. Я их выучу и по ходу передачи буду выдавать экспромтом. Впрочем, тебе это знать ни к чему. Иди работай.
Робот беспрекословно перелистал сценарий, мгновенно запечатлев каждое слово в своей электронной памяти. Затем бросил сценарий на пол и направился к электрической пишущей машинке. Подойдя, он отшвырнул стул. Его металлические ноги вдвинулись внутрь туловища как раз настолько, что руки оказались на уровне клавиатуры. Пальцы забарабанили по клавишам. Отпечатанные листы один за другим вылетали из машинки.
Лэсти восхищенно смотрел на робота.
— Если он пишет хоть вполовину так же смешно, как быстро, — дело в шляпе! — Комик нагнулся и подобрал с пола брошенную Рупертом пачку сценарных листов. — Никогда прежде он так не поступал. Более аккуратной и чистоплотной машины не было на всей планете — вечно подбирал за мной каждую соринку. Что же, у гениев свои причуды!
Словно в ответ на эти слова, зазвонил телефон. Лэсти улыбнулся и поймал трубку, спрыгнувшую с потолка прямо ему в руки.
— Радиоцентр, — произнесла трубка. — Вас вызывает мисс Джозефина Лисси. Чьим кодом будете пользоваться: вашим или ее?
— Моим. Ка — сто тридцать четыре — Эл. Прием.
— Переключаю код. Говорите.
Радиофон издал несколько щелчков, настраиваясь на личный код Лэсти; этой же волной могли пользоваться миллионы людей, но кодирующее устройство позволяло разговаривать, не боясь подслушивания. На крохотном экране, вделанном в радиофон, появилась девушка с копной таких же, как у Лэсти, морковных волос.
— Привет, Рыжик, — улыбнулась она. — Угадай, что я скажу? Джози любит Лэсти.
— Умница ты моя! Погоди, я переключу изображение. От этого экранчика у меня болят глаза. Он так мал, что ты в нем не помещаешься.
Лэсти повернул рычаг радиофона и включил дверной экран. Аппарат прыгнул в свое гнездо на потолке. Комик нажал кнопку на пульте у двери и со вздохом удовлетворения опустился на кушетку. На большом экране над поддельной батареей отопления появилось жизнерадостное изображение Джозефины Лисси.
— Послушай, мой затейник, мне не до нежностей. Сейчас я тебе выложу самую суть. Грин и Андерсен проболтались Гаскеллу.
— Что?! — Лэсти вскочил на ноги. — Да как они смели! Я на них в суд подам! В нашем контракте специально оговорено: публика не должна знать, что они работают на меня.
— Что толку? — пожала плечами Лисси. — К тому же они проболтались Гаскеллу, а вовсе не публике. Но и этого ты не докажешь. Мне шепнули, что Гаскелл вне себя от ярости и повсюду ищет тебя. Грин и Андерсен убедили его, что без их шпаргалки к сценарию ты и двух слов не сможешь связать. Гаскелл, разумеется, сгоревшего предохранителя не даст — экспромты это или заученный текст, но он боится сесть в лужу с первой рекламной передачей.