Вокруг все ходили в шляпах, в пилотках, платках и фуражках. С непокрытыми головами очень редко кого встретишь, разве что только мальчишек и девчат. У меня, например, головного убора не было. Я был одет в широкие по моде черные брюки, белую рубашку – с экзамена как-никак – и в выходные туфли. Вот и все, только значок комсомольца блестел на рубашке.
Дойдя до конюшен, я прошел в жилой барак. Там переоделся в старый списанный застиранный светло-серый комбинезон танкиста, неизвестными путями попавший сюда и перешитый на меня, и прошел в небольшое помещение, где обычно чаевничали коневоды. В комнате за столом сидели трое пожилых мужиков в красноармейской форме. Остальных не было, видимо, работали или были на выезде.
– О, вот и Женек! – воскликнул седоусый мужчина в засаленной пилотке и с «пилой» старшины в петлицах. – Здорово. Чай будешь?
– Буду, Матвеич. Привет. Дядь Саш. Ефим Игоревич, вам тоже не хворать.
– Как экзамен? – спросил второй коневод, дядя Саша.
– Там диктант, и спрашивали про писателей. Устно сдал, а письменное завтра узнаю. Попросил учительницу пораньше меня отпустить.
– Понятно. Твой Огонек копытом бьет, ожидает, когда ты его на прогулку выведешь.
– Его вчера вроде посыльный брал?
– Вчера и вернул. Вечером прискакал. Оба грязные с ног до головы. Я два ведра использовал, пока Огонька отмыл.
– Это хорошо. Сейчас попью и выведу его на прогулку. Хочу до ближайшей деревеньки проскакать, дать ему полный ход, пусть развеется, а потом обратно.
– Давай, – согласился старшина.
По договоренности с местными работниками, я занимался только работой с лошадьми. То есть седланием, починкой сбруи, ну и, конечно, поездками, как в седле, так и на телегах. Мне в последнем случае давали мелкие поручения перевезти то или это. А вот выгребанием навоза я не занимался, для этого были другие люди, подчиненные, можно сказать. Так что теперь я был неплохим лошадником. Наработал кое-какой опыт, для меня нужный и в некотором роде уникальный.
Налив из мятого чайника кипятка в свою личную кружку, сыпанул заварки и, помешивая, сел на лавку, с интересом поглядывая на собеседников.
– Слышали, нападение на почтальоншу было? Вчера ее у деревни подстерегли. Совсем немного до околицы не дошла. Муж и сельчане только поздно ночью ее нашли. Изуродовали всю, говорят… – старшина сделал глоток чая и продолжил: – Груди, там, отрезали, вовсю изгалялись.
– А что милиция? – спросил третий присутствующий, Ефим Игоревич, взяв со стола кусок сахара.
– А что милиция? – вопросом на вопрос ответил Матвеич. – Ищет милиция. Уже определили, что их трое было. НКВД тоже там было, посмотрели да уехали. Разбойное нападение, милиция заниматься должна.
– Ага, только бы работу на кого свалить, – поморщился дядя Саша. – Вот сколько мы лошадей за прошлый год потеряли? А ездовых? Банды тут орудуют. Банды.
– Женя, ты иди, Огонек уже заждался, – ласково предложил Матвеич.
– Хорошо, – кивнул я.
Выплеснув остаток чая в помойное ведро, я вернул кружку на место и вышел из комнаты, на выходе заметив боковым зрением, что Матвеич показывает кулак дяде Саше.
Оседлав жеребца, я вывел подрагивающего от предвкушения скачки Огонька с территории конюшен, ловко вскочил в седло и, крикнув, ударил каблуками рабочих ботинок по бокам, сразу взяв в карьер.
Бешеная скачка по подсохшей после вчерашнего ливня дороге выветрила у меня из головы тяжелые мысли. Сегодня у меня первое дело, но я почему-то не мандражировал и не нервничал. У меня было такое чувство, что я буду делать привычную работу, трудную и опасную, но привычную. Необходимую – вот самое правильное слово.
На околице я слегка придержал Огонька и, поднимая кучу брызг, пересек напрямую большую лужу на дороге, после чего спокойно въехал на окраину населенного пункта. Деревенька была небольшой, хат на двадцать, на единственной улице находился колодец, вот около него я и спрыгнул с седла.
Подняв ведро воды воротом, я сперва напился сам, плечом отталкивая морду коня, которого тоже мучила жажда. Напившись, я поставил ведро на сруб колодца и, потрепав коня по холке, сказал:
– Рано тебе еще, не остыл. Заболеешь. Вода-то холодная, колодезная.
Через пару минут я вылил воду в небольшую бадью, что лежала рядом с колодцем специально для лошадей и коров. Поилка, одним словом.