Смертельно раненный снорк вцепился обеими руками в сапоги Опрокидина, словно почувствовал в этом человеке защиту от опасности. Было видно, что мутанту больно и страшно. В глазах, по-человечески осмысленных, а не тупых, как это обычно бывает у дикого зверья, стоял ужас. Ужас перед неминуемой Смертью.
Отец Иоанн возложил руку на лоб снорка. Тот затих. Батюшка зашептал отходную молитву: «Днесь, Сыне Божий, причастника мя прими». Слыша успокаивающий, убаюкивающий голос, зверочеловек притих. Опрокидин ласково погладил его по голове, а затем быстро нажал пару точек на шее умирающего. Тот дёрнулся и затих. Священник разогнулся, перекрестил новопреставленного, а затем размашисто перекрестился и сам.
Последний из снорков таки добрался до лестницы и, невзирая на полученные им страшные раны, начал быстро подниматься на крышу. «Затоновцы» били по отчаянному беглецу почти в упор, но только мешали друг другу.
Выругавшись, Ряха бросил в кобуру свой ПМ и снял с плеча «Винтарь». Найдя через оптический прицел голову мутанта, уже занёсшего ногу, чтобы прыгнуть с последней ступеньки на крышу, бандит нервно нажал спуск. Ствол слегка дёрнулся, и пуля прошла в нескольких сантиметрах от цели, угодив в стену и вызвав выплеск бетонной крошки и пыли. Пыль, видимо, угодила снорку в глаза, потому что беглец застыл на месте, одной рукой вцепившись в лестничную перекладину, а другой яростно протирая органы зрения. Этой его остановкой и воспользовался Ряха, сделав повторный выстрел.
Из снорочьего черепа вылетел окровавленный кусок, фонтаном забила тёмная кровь. Пальцы рук и ног разжались, и тело как-то плавно, по-птичьи спланировало вниз. Не долетая до земли, оно было подхвачено ненасытной «воронкой», проделавшей с последним из мутантов то же самое, что и с его предшественником.
Бандиты с дружным гоготом бросились рыскать в окрестностях, уповая на удачу. Она и впрямь улыбнулась счастливым охотникам, послав им несколько артефактов, образовавшихся из прошедшей через аномалию плоти мутантов.
Улыбающийся Ряха подошёл к Степану и протянул ему сверкающий металлический предмет, очертаниями и впрямь походивший на рыбку.
— Твоя доля, Плясун. От твоего урода осталось.
Чадов, закусив губу, отрицательно покачал головой.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами бандит. — Нашим больше достанется. В походе пригодится…
Отошёл.
— Примите, едите, сие есть тело моё, пейте, ибо сие есть кровь моя, — процитировал вслух журналист евангельские слова.
— Не богохульствуй! — сурово одёрнул его объявившийся рядом отец Иоанн.
Покинув негостеприимный двор, отряд оказался у небольшого соснового леска. Да какой там лесок, одно название. Буквально три сосны, в которых даже при самом большом желании не заблудишься.
Откуда он здесь, на территории научно-исследовательского института, взялся? Кто знает. Была в прежние, советские времена мода строить вот такие, как «Агропром», средоточия науки посреди дикой природы. Часть деревьев уничтожалась, территория застраивалась, а в центре её оставалась рекреационная зона, предназначенная специально для того, чтобы товарищи учёные, доценты с кандидатами, могли во время перерыва пройтись, вдохнув полной грудью животворящего лесного воздуха. А то, устав от ломания мозгов над очередной задачей партии и правительства, вышли бы сюда на шашлычок под рюмочку «Столичной» или стакан легендарного портвейна «777».
Эти сосны мало походили на привычные, растущие вне Зоны. У последних обычно гладкий высокий ствол, напоминающий пальму, с редкими голыми ветвями, направленными в одну сторону. Вся сила и краса сосредоточены в подпирающей небо пушистой вечнозелёной кроне. Здесь же наблюдалась совершенно иная картина. Стволы отнюдь не были гладкими. То здесь, то там на них виднелись уродливые наросты, напоминающие глаза. Причём эти очи сочились гниловатым соком ядовито-жёлтого цвета, будто страдали конъюнктивитом. Покорёженные и перекрученные в разные стороны ветви-лапы торчали по всему стволу, от чего сосны походили на свою родственницу ель.
Перед самым леском «крестоносцы» заметили нечто несуразное, никак не вяжущееся с остальным пейзажем, и, не поверив своим глазам, справились у Ряхи, что это за «оазис» посреди радиоактивной пустыни. Уж не мираж ли? Или какая-нибудь новая, ещё не известная за Периметром аномалия?