Небо было идеально чистым, только по его бокам клубилась кучка грязно-серых кудрявых облачков. Присмотревшись к небу еще внимательнее, Конан увидел в нем... змею. Точнее, змея, скользкая чешуя которого блистала на солнце, словно крупное украшение, к несчастному, еще живому змею, ужасно раздутому, из пасти которого торчал зеленый воздушный шарик, вела длинная крепкая бечевка. Проследив ее, Кочан увидел двух маленьких девочек в коротеньких желтеньких платьицах, резвящихся в грязи слева от основной дороги. Они по очереди дергали веревочку, смеялись и пели песенку. По подолам платьиц медленно стекали комки грязи, поднимаемые ихними ножками, исключительно кривыми, будто вогнутыми вовнутрь. Секундой позже Конан понял, что и не девочки это вовсе, а карлицы. Понял, взглянув на их зубы, которые занимали пол-лица. Конан неуверенно засмеялся и тут же зажал себе рот ладонью. "Спокойно", -приказал он себе, -"держи себя в руках".
Но куда лучше это получалось у человека на площади, неподвижно застывшего в воздухе, не касаясь ногами земли. Правой рукой он держал себя за волосы, а левой рукой - запястье правой. Человек улыбался во весь рот, и кричал, что ему пора на войну, но сначала им должны выстрелить из пушки. Его розовые пятки плавно витали в метре от земли, словно у танцовщицы.
Вообще, балаганов здесь было хоть отбавляй. Развлечения - вот что более всего занимало умы жителей этого странного города. Большущая ветряная мельница приглашала всех желающих "прокатиться с ветерком». На обтянутой веревками площадке шли кулачные бои между женщинами, а, точнее сказать, здоровенными бабищами, с наслаждением таскающими друг друга за волосы и мнущими груди; многочисленные зрители дико улюлюкали от восторга, обнимаясь при каждом удачном ударе. Справа от них, в большом желто-красном шатре, судя по надписи, располагалось "Шоу блевунов". Хотя Конан и не знал, что такое шоу, но был некоторым образом знаком со вторым явлением, поэтому, зажав нос, быстро прошел мимо.
Бродячие артисты изображали пантомимой палача и жертву, прячем каждый удар большущей страховидной плети-семихвостки жертва, бледненький мальчик с длиннющим носом и в красном колпаке, встречая раскатами тоненького истерического смеха и вопил «Давай, давай, Карабас, а Мальвину твою я все равно испорчу!..» По свирепому же бородатому лицу «палача» текли обильным потоком горькие мутноватые слезы, он отворачивался в сторону после каждого удара и кричал жутким басом: «Ой, не могу! Он мне, как сын родной, чертово полено!..» и снова стегал долгоносика. Толпа, собравшаяся вокруг, просто помирала от хохота. Конан закрыл глаза и потряс головой, ем у сильно хотелось постучать ею обо что-то твердое, и убедиться, что он все еще спит и видит плохие сны.
Психи. Кругом психи. Город психов. Кто же правит всем этим? Конан долго искал в толпе более-менее разумное лицо, чтобы задать этот вопрос. Наконец, он остановил выбор на усатом мужчине средних лег благообразной внешности, в головном уборе с прикрепленным сбоку пером и темно-серой накидке.
- Кто ваш король? - спросил Конан, дернув его за рукав, пытаясь перекричать своим голосом шум толпы.
Усатый с выражением крайнего изумления на круглом лице смерил Конана взглядом с головы до пят, точно сомневаясь, в своем ли уме спрашивающий, затем вдруг присел и разразился гомерическим хохотом, всхлипывая, и барабаня руками по земле. Разозленный Конан хотел было толкнуть его, но тот неожиданно вскочил, как ни в чем не бывало, сделав серьезнейшую мину и выдавил из себя:
-Наш король - облеченный божьей силой, его совершенное величество, всемилостивейший Са...
В этот момент глаза его метнулись куда-то за спину Конана, округлились, став похожими на два солнышка, и он громко заорал, голосом, полным злорадного удовольствия:
-Обманули, обманули! Ищи ду-дурака!.. - и не обращая уже на Конана никакого внимания, ринулся прочь, расталкивая локтями прохожих.
За ним, пыхтя и переваливаясь на бегу с бока на бок, бежал толстый лысый мужчина с горбатым носом, приговаривая:
-Нет, ну куда же вы, я пгашу вас!.. Господин хогоший, возьмите денежки!
При этом он сильно картавил. Увидев, что того, с пером, ему уже не догнать, он остановился и тоскливо посмотрел прямо в лице Конану: