126
и принес бы это шлюхе сразу, прежде чем kalb жук закончил его ползание через его
наиболее важные части.
Что касается Конана, преуспеет ли киммериец или потерпел неудачу, не имело
значения для Toджа. Будь это варвар или колдун, который сначала присвоит бога
из жемчуга, только Toдж уедет с ним живым из пустыни Нифии.
***
Teвeк Tул шагал по краю ямы, которая расширилась и углублялась слишком
медленно как день, превращается в ночь. Скелетные рабы Teвeка трудились
неустанно, раскрывая башню полностью, снимая крышку песчаного гроба над тем,
что было храмом нифийцев. Процесс занял намного дольше, чем он ожидал.
Задержка сначала беспокоила его немного, поскольку он был занят опросом
мертвого Чёрного клинка, бывшего Высшего Военачальника Ахерона.
В конечном итоге, когда последний из тлеющего языка пламени стал бледным
пеплом в чашке, Чёрный клинок замолчал, поскольку смертеговорящее заклинание
истаяло. Teвeк испытывал недостаток в другом языке, чтобы возобновить заклятие,
но уже он подобрал неоценимое знание от мертвеца. Таким образом, он стоял около
гигантского Чёрного клинка и наблюдал продвижение раскопок. Поскольку
отверстие в песке расширилось, охранял это всегда сжимающий меч Ахеронец,
стоящий рядом с ним.
Медный шпиль поднялся с одного угла широкой мраморной крыши, теперь
полностью очищенной от песка. Очищаемое здание было квадратной формы, и
достаточно широким для того, чтобы дюжины мужчин могли поместиться лежа от
головы до пальца ног вдоль каждой стороны. Крыша не была построена полностью
из мрамора. Прозрачные окна в крыше составляли большую часть её поверхности,
хотя большинство из них было сломано. Фрагменты прозрачных стекол все еще
были присоединены к краям структур, где они мерцали как стеклянные кинжалы в
уменьшающемся солнечном свете.
Нетерпеливый относительно медлительности своих рабочих, Teвeк искал в
памяти любые заклятия, которые могли бы помочь далее переместить массу песка.
Потеря времени причиняла боль ему, и он думал слишком часто о смертельном
заклятии Toт-Амона - свече, которая выгорала, укорачиваясь с каждым поворотом
песочных часов. Toт-Амон несомненно укоротил процесс этих раскопок, но Teвeк
просто испытывал недостаток в любом виде заклинаний, способных перемещать
землю. Он посвятил свое время почти исключительно исследованию мертвого, мира
духа, для получения власти, которая будет служить его пожизненной цели мести
против Kхайфа. То, что он сделал вчера в деревне пустыни Kaeттa, будет казаться
милосердным по сравнению с его планами относительно потомства тех, кто убил
его предков.
Teвeк нахмурился и остановил свои шаги. Не было никакого лучшего способа
убрать песок. Он не мог позволить себе исчерпать себя снова, направляя власть в
Черное Кольцо. И ахеронские солдаты, теперь служившие ему, двигались так
быстро, как Teвeк мог выжать от них, и он должен будет просто ждать завершения
их работы. Чтобы скоротать время, он расширил своё некромантическое зрение в
частично очищенный храм и там исследовал любые излучения от бога. Чёрный
клинок действительно подтвердил наличие там реликта, военачальник держал его в
127
руках прежде, чем заклинания короля-жреца похоронили Нифии. Но это было
слишком большим для него, чтобы достать и, в то же самое время, вырыть себя,
освобождая от песка.
Поскольку Teвeк сконцентрировался, его мысли прощупывали пять
безголовых мертвых, испытывающих недостаток в любых проявлениях сущности.
Они были неинтересны ему, но шестое тело... боязнь, все же задерживалась в его
пределах, где Teвeк обнаружил это прежде. Пять умов нифийцев были закрыты для
него, их уши, глухи к его шепотам. Теперь ему следовало воздействовать на этого
шестого, дух которого не выбрался и барахтался в струпьях горя, пока он не сможет
исследовать иных, расположенных ниже. Жаль, что у него не было никакого
запасного языка для заклятия смертеговорения. У этого нифийца могло оказаться
много полезной информации. Конечно, были другие способы извлечь тайны из
этого безголового.
Teвeк спустился со скошенной песчаной стены ямы и поднялся на крышу
храма. Он сел со скрещенными ногами на мрамор, отбросил назад капюшон, и
закрыл еще раз глаза, чтобы защитить их от лучей уходящего солнца. Тогда он,