Просперо встал с кресла (хотя прочие при выходе Тараска остались сидеть, что было проявление крайней невежливости по отношению к королю), я подбежал сзади и развернул перед герцогом огромный пергамент, увешанный печатями, словно Зимнее дерево праздника Йуле — разноцветными деревянными игрушками.
— Почтеннейше прошу,— отлично поставленный голос герцога разнесся под сводами Малой тронной, — выслушать решение совета королей Заката, принятое нынешней ночью.
— К кому ты обращаешься, герцог? — вроде бы спокойно, но не без дрожи перебил Просперо Тараск. — Кого именно ты просишь выслушать данное обращение? Короля Немедии или, например, во-он того гвардейца?
— Я прошу выслушать это обращение человека, называющего себя Тараском Эльсдорфом, — Просперо даже выражения лица не изменил, хотя в голосе возможного узурпатора явственно прозвучала угроза. — Итак: «Мы, волею богов и народов наших стран, монархи государств Заката и представители иных венценосцев, требуем от Тараска Элъсдорфа, принца короны Немедии, ответов на следующие вопросы.
Первое. Действительно ли обвинения, предъявленные тебе от имени Ольтена Элъсдорфа, являются ложными?
Второе. Если мы усомнимся в твоем ответе, мы требуем предъявления доказательств права на трон как с той, так и с другой стороны.
Третье. Именем королевств Заката и Большого совета королей в случае сомнений мы назначаем Великий суд, который и решит дело о престолонаследии в Немедии.
Четвертое. Мы требуем созыва высшего дворянского собрания королевства Немедия, ибо только оно может одобрить или не одобрить наше решение, ибо таковое решение не окончательное и может быть обжаловано только у Высшего совета дворянства и богов…»
— Герцог, ты в своем уме? — Тараск аж поднялся с трона, но Просперо и бровью не повел, продолжая размеренно читать:
— «Если данные предложения не будут приняты и на вопросы не будут даны развернутые и истинные ответы, короли Заката вправе покинуть Бельверус нынешним же днем, что будет означать непризнание коронации принца короны Тараска действительной с точки зрения межгосударственных уложений, освященных традициями. Если принц короны Тараск осмелится задержать кого-либо из подписавших сей ордонанс, то по взаимному соглашению все государи, подписавшие данных пергамент, объявляют войну королевству Немедия, а протектораты Коринфия и Замора выходят из-под сени скипетра Драконьего Трона на правах независимых королевств».
Просперо сделал коротенькую паузу, чтобы перевести дух, а я взглянул на Тараска, увидев, что кожа на его лице приобрела неопределенный беловато-синий оттенок. Ничего себе, война со всем Закатом! Да еще и с Тураном! Это самоубийство!
Просперо снова набрал в грудь воздуха и выдал последние строки:
— «Совет королей Заката, дабы соблюсти древние законы, настоятельно рекомендует Тараску Эльсдорфу встретиться с людьми, называющими себя приверженцами принца Ольтена и назначить независимых от государства свидетелей, которые установят подлинность личности человека, называющего себя принцем Ольтеном, тем самым решив судьбу государства. Совет королей предлагает в качестве таковых свидетелей близкого друга Ольтена Эльсдорфа киммерийца Коннахара Гленнлаха, протектора Заморы Аластора Кайлиени и двух волшебников — придворного мага Немедии Арраса и Тотланта из Пограничья, каковые с помощью дарованного свыше искусства волшебства смогут выяснить происхождение человека, называющего себя Ольтеном. Таковым свидетелям предписывается незамедлительно выехать в полуночные области Немедии, а затем ждать на обусловленном Ольтеном месте встречи возле замка Демсварт в двадцать пятый день нынешней луны.
Подписано собственноручно:
От имени короля Аквилонии — герцог и вице-король Просперо Пуантенский,
Королева Чабела 1 Зингарская, Принц-консорт Зингары и вице-король Оливерро,
Король Пограничья Эрхард 1 Оборотень и наследник трона принц Эртель,
Королева Хаурана Тарамис II Аскаур,
Король Бритунии Альбиорикс 1,
Наследный принц Аргоса Ариостро,
Соправители Хорайи Коссус и Ясмела,
Великий визирь императора туранского Ездигерда Альгалиб Сайбениль,
Великий протектор Заморы Аластор Кайлиени,
Великий протектор Коринфии герцог Сальвикс»
Гробовое молчание. То, что сейчас происходило в малой тронной зале дворца короны, можно со всей ясностью и точностью поименовать «немой сценой». Один лишь Просперо сохранял демонстративное самообладание. Он деловито отстранил меня вправо, и, пока я скручивал пергамент, грозивший войной всему Материку, провозгласил:
— Прошу выйти сюда назначенных Советом королей посланников!
Первым на середину выбрался Конан и с самым независимым видом встал, поблескивая аметистами на рукояти своего великолепного клинка. Мелкими шажками к нему подошел Тотлант. Затем, повинуясь безвольному жесту Тараска, к ним присоединился волшебник Аррас, постоянно косившийся на Конана с опаской.
Аластор, нарочито громко стуча подошвами по каменными плитам пола, оказался четвертым и последним.
— Я… Я могу верить лишь своему придворному магу,— набравшись сил, заявил Тараск.— Остальных я не знаю.
— Зато «остальных» знают все короли Заката,— отрезал Просперо.— Положение тяжелое, месьор Тараск, и в твоих интересах разрешить его как можно скорее. Если дело обернется — а я в этом не сомневаюсь! — в твою пользу, все государи и государыни принесут тебе самые почтительные извинения. И еще. Ради нашей безопасности (Просперо обвел широким жестом всех собравшихся в зале королей) я с гонцом, отосланным вскоре после полуночи, приказал шести кавалерийским тысячам Аквилонии подойти к границам Немедии и занять перевалы на Немедийских горах.
— А я,— внезапно встала Чабела,— отправила голубиной почтой сообщение, чтобы боевой флот Зингары с пятнадцатью тысячами щитников поднялся к истокам рек Тайбора и Красной. Месьор Тараск, я думаю, можно понять — это только лишь предосторожность.
— Я тоже отдал приказ,— тяжело поднялся Эрхард, а рядом с ним встал могучий Альбиорикс, король Бритунии,— рубежи Немедии и Пограничья будут закрыты, как только почтовые соколы доберутся до места назначения. То же самое сделал мой царственный брат Альбиорикс. Бритунийский богатырь молча кивнул.
Просперо осмелился на наглость, которую никогда не допустил бы во дворце Конана: запросто поднялся по ступеням трона, нагнулся к уху бледного Тараска и прошептал настолько громко, чтобы расслышали все:
— Господин, это не война. Всего лишь неприятный казус. Какая разница, станешь ты королем сейчас или через десять дней? Зато будет установлена истина.
Тараск молча встал, оттолкнул герцога, быстро пошел к выходу, но перед самой дверью остановился, повернулся к нам и срывающимся голосом произнес:
— Так или иначе, вы — мои гости. Никому не будет принесено никаких убытков или поношений. Я подчиняюсь вашему решению. Однако помните — вы в Немедии. И Немедия — чужое для вас государство.
Мой взгляд случайно скользнул по Конану, и я заметил, как киммериец мне подмигнул: «Вот так Чабела!»
Но яростные молнии, которые Тараск метнул глазами на Конана, дали мне ясно понять — маскарад с «тупым киммерийцем» окончательно провален. Тараск либо догадался, либо его осведомили…
Глава вторая. Записки волшебника-I. «Тонкое искусство клеветы»
Бельверус, Немедия
14 день Второй весенней луны
Редкостная удивительность нынешнего положения кроется в том, что в Немедии сложилось невероятное, невиданное прежде троевластие. С одной стороны, государственные управы подчиняются вроде бы законному (а вроде бы и нет…) монарху, Тараску Эльсдорфу, с другой — на Соленых озерах установилась вроде бы незаконная (а вроде бы и законная?) власть Ольтена, младшего сына Нимеда, а с третьей — Немедией ныне управляет (причем совершенно незаконно!) Совет королей, отдающий распоряжения Тараску.