Только теперь все заметили и его владельца. У огня сидела одинокая девушка, почти дитя, и поворачивала вертел, на котором был наколот соблазнительно пахнущий кролик. Девица куталась в потрёпанный плащ, который резко контрастировал с внушительным благородным зверем. Чёрные волосы ровными прядями спадали на плечи, глубокие тёмные глаза неподвижно смотрели прямо перед собой.
— Простите, сударыня, что нарушаю ваше уединение, — доброжелательный голос Зурна внушал доверие. Он с интересом смотрел на девушку, словно пытаясь разгадать тайну ее присутствия в такой пустоши.
— Кто вы? — поинтересовалась она, даже не глянув на вошедших.
— Просто странствующие актеры. Проливные дожди застали нас в пути. Дозволишь обогреться у твоего огня? — Зурн немножко двинулся вперёд.
Ответа не последовало.
— Мерзавец! Так мы опять встретились! Я так и думал, что найду тебя по следу!
Из мрака выскользнула какая-то тень, и Ардазира, который только что вступил в круг света от костра, тут же схватил за горло человек, ранее прятавшийся у подножия скалы. Воришка едва успел пискнуть, прежде чем давящий захват, уже знакомый ему, стиснул его глотку, почти перекрыв дыхание.
— Господин, мой бесценный господин, пощади меня! Ради белоснежной красы всемилостивейшей Деркето, я просто не имел иного выбора! — Ардазир хватал ртом воздух, как рыба на суше.
— Обожди! Пожалуй, ты не прав по отношению к нему, — попытался вмешаться Зурн.
— Он хотел меня убить! — проворчал Конан и сильнее надавил на горло воришки.
Молодой человек посинел, его глаза вылезли из орбит. Прерывистое дыхание перешло в отчаянный хрип.
— Конан, прошу, нет! Не убивай его! Он же был добр со мной! — умоляющий голосок Митанни застал удивлённого киммерийца врасплох.
Варвар ослабил зажим, но глотку юноши не выпустил.
— Я не хотел тебя убивать, — засипел Ардазир. — Если бы захотел, ещё тогда мог бы сбросить тебя с башни головой вниз. А так — просто оглушил, чтоб не путался на моём пути. Собственно, этим я на самом деле я спас твою жизнь.
— Если бы меня схватила дворцовая стража, то моя жизнь предназначалась бы только для забав палача шаха, — проворчал Конан, всё же отпуская его.
— Если я не ошибаюсь, то я видел вчера твоего чалого на рынке. Тот коротышка, кофийский жмот Динак, вероятно, будет достаточно раздражён, когда обнаружит, что из-за ограды исчез его лучший жеребец. Ты — разбойник, я — тоже. А на башне я был первым. — К вору понемногу возвращалась решимость. Он осторожно ощупал саднящее болью горло, но даже не рискнул попытаться сбежать. — Кроме того, у тебя теперь нет причин бежать из города. Того, что ты искал, никто не хватился. Все думают, что случайный пожар в башне уничтожил всё, что было внутри. Если хочешь, я компенсирую ущерб. Успокойся. — Он быстро потянулся к поясу и достал мешочек звенящих золотых динаров.
— Сдаётся мне, что лучше сломать тебе шею сразу, не откладывая на потом! — проворчал Конан придушенному, но гнев в его голосе понемногу исчезал.
— В конце концов, Шагия тебя подвела и обманула, ты ничем ей не обязан! А Шадизар ещё больше и богаче, чем Махраабад — и зачем тогда возвращаться?
Умелым движением Конан прикинул вес мешочка, полученного от Ардазира, и сунул его себе за пояс.
— Так лучше. Но будь осторожен. Я не спущу с тебя глаз. Лишь только небольшая уловка — и послужишь пищей воронам.
— Господин, я знаю, что у тебя нет повода и причин быть добрым по отношению к нам, — смущённо обратился Зурн к Конану в наступившей неловкой тишине. — Но буря застала нас на дороге, и мы до костей промокли. С нами две женщины. Можем ли мы воспользоваться твоим гостеприимством и присесть к огню?
— Сколько мужчин?
— Четверо.
— Так приводи их, — неохотно кивнул киммериец. Хотя он и хотел изгнать комедиантов под дождь, но вдруг вспомнил о Митанни, которая сегодня села на коня в первый раз в жизни и которую он снял с седла чуть ли не полумёртвой. Для неё же будет лучше, если она заберётся в телегу. По крайней мере, тогда она не будет сидеть у него на шее. Он проводит её и комедиантов до Шадизара и распрощается с ними.