— Пощади, господин мой, сжалься! Это же старая тощая кляча! Она не стоит и трети этой цены.
— Не смей так говорить о моём домашнем звере! В его теле больше чести, чем у всех поколений ростовщиков и шлюх, которые тебя породили. И он заслужил спокойный отдых. А ты свершишь доброе дело и позаботишься о нём.
— Это достойная цена, — твёрдо и непререкаемо вторил ему киммериец. — И помни, сам Митра не спасёт тебя, если ты что-то позабудешь. Это тебе ясно?
Железная хватка на его колышущемся двойном подбородке и горле говорила том, что варвар не шутит. В дальнейших словах не было необходимости. Несчастный тавернщик засипел, его зрачки закатились, дряблые щёки затряслись. Когда он передавал Конану внушительный кожаный кошелёк с звякнувшим золотом, его руки дрожали.
— Ну вот и всё, — Конан удовлетворённо кивнул головой, пока Таурус тщательно пересчитывал недобровольно выданную сумму. — Сматывайтесь через западные ворота. Таурус, я пока побуду с этим мешком сала, чтобы вы успели испариться. Следуйте по дороге к Коринтии. Когда услышите топот копыт, быстро спрячьтесь и посмотрите, кто едет. Может, нас будут преследовать. Я найду вас на дороге, когда волнения утихнут.
Когда палатка опустела, взор варвара упал на связанную гадалку.
— Ты сорвал ей возможные сделки, и из-за тебя её пришлось связать, — зловеще усмехнулся Конан, глядя на вспотевшего от страха трактирщика. — Не хочешь ли ей хоть чем-то это компенсировать?
Съёжившийся мужчина ещё больше скрючился и смог только отрицательно затрясти головой.
— Всё-таки заплати ей. Покажи кошелёк.
Отчаявшийся толстяк не имел сил протестовать.
— Бери, старуха. Возьми на излечение боли. — Конан бросил изрядно потощавший, но всё же не пустой кошель перед гадалкой.
Хотя та даже и не шелохнулась, было видно, что она в восторге от такого поворота событий. Определённо, преждевременно поднимать шум гадалка не станет. Едва освободится от пут — а это долго не продлится, — то бросит заплатанную палатку и без оглядки понесётся вон из города. Сегодня она заработала на год вперёд и ей не захочется рисковать таким неожиданным даром богов, чтобы встретиться лицом к лицу с городским правосудием.
— Вставай. Сейчас же. И помни, жирдяй, никаких подвохов и уловок.
Обнявшись и держась за плечи, несуразная троица мужчин, шатающихся словно пьяные, выбралась из палатки. Два здоровенных чужака поддерживали за руки обмякшего трактирщика. Измождённое лицо толстяка и его подламывающиеся ноги показывали, что тот серьёзно набрался. Всем вокруг было ясно, что его тащат домой, в постель.
Таурус вскочил на сиденье возницы, а киммериец бросил свой груз на голые доски тележки и расположился рядом. Словно невзначай, он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что они не возбудили нежелательного внимания.
«В этом городе можно дьявольски насладиться жизнью, — мелькнуло в голове варвара. — Я сюда ещё вернусь!»
После этого он сосредоточился только на незаметных сдавливаниях горла трактирщика, которые, позволяя тому дышать, при этом не позволяли ничего выкрикнуть.
Тени во дворе «У каменного старика» уже значительно удлинились, когда примолкший владелец проезжал ворота. Повозка миновала статую сгорбленного старичка из песчаника, который и дал название таверне. Они пронеслись рысью мимо его лица, контуры которого уже начали расплываться в полутьме, в то время как последние лучики заходящего солнца четко очерчивали омшелую каменную спину изваяния. Тавернщик не отважился даже заглянуть в распивочную забегаловку таверны, где двое громил обливались тонкими струйками пива и пытались делать вид, что только так и проводят свободное время. Он демонстративно проигнорировал несколько теней, расположившихся среди деревьев у въезда во двор. Соскочил с телеги, нервно оттолкнул свою жену, споткнулся и прошёл прямо в стойло. Но в тот миг, когда он подтягивал подпруги седла роскошного чалого, из глубины сада раздался крик:
— Сюда, ребята! Быстрее!
— Баха, бегом к дому!
— Стой… — выкрик заглушил лязг стали и топот несколько пар ног.
Хозяин выбежал как раз вовремя, чтобы его взору предстало такое, отчего его оставшиеся волосы встали дыбом, почти приподняв феску.
Мускулистый голубоглазый варвар противостоял многократно превосходящим силам противника. И не похоже было, что это хоть как-то его тревожит — он даже не пытался пробиться через них или скрыться в здании и просто стоял, широко расставил ноги и опираясь спиной о могучий старый дуб. С невозмутимым лицом он уверенно отражая удары, дождём сыплющиеся на него. Выглядело это так, словно стая изголодавшихся ободранных крыс напала на пса, обученного для охоты на рабов. Варвар умело отражал сразу три клинка, а потом резко переходил в бешеные контратаки. Его тяжёлый необычный меч, описав дугу выше пояса, легко скользнул по незащищённому животу одного из воинов. Жалостливо стеная и спотыкаясь, мужчина отступил подальше от убийственного клинка. Между его пальцами, сжимающими разрез, потекла струя тёмно-красной крови. Не отпуская распоротый живот, толстяк привалился к свежевыбеленной стене здания.