Она и вправду этого хочет? Стоит ли переживать из-за смерти человека, который её унизил и отверг? Ведь был же и тот, другой… о, проклятый киммериец! Слишком высокую цену она заплатила за пару часов опаляющей страсти.
Шагия исподволь взглянула на молчаливую фигуру, стоящую неподвижно и взирающую на неё равнодушными глазами. Пошлёт его прочь — он уйдёт, и Ара останется жив. Заплатит ему — и шах умрёт. Она хрипло вздыхала, но не могла вымолвить ни слова. Пересохшее горло не издавало ни звука.
Едва заметным движением, не вызывая даже намёка на шум, мужчина приблизился к столу с графином, заполненным пряным вином. Отлил немножко в один из двух заранее приготовленных изящных кубков и с лёгким поклоном подал его женщине на софе.
Та с признательностью приняла кубок.
— Я… я передумала. Уйди, прошу. Вероятно, я должна тебе что-что? — вопрошающе выдавила она огрубевшим голосом, которого сама не узнавала.
Не изменив выражения лица, мужчина протянул руку к вазе с цветами и извлёк из букета один цветок розы на длинном колючем стебле.
— Мы в расчёте. Когда опять передумаешь, ты знаешь, где меня отыскать, прекрасная леди. — И, не поворачиваясь к ней спиной, он отступил, словно уплыл, тихо исчезнув в сгустившемся сумраке теней ближайшего угла.
Шагия свернулась калачиком на диване и взорвалась отчаянными слезами. Судорожные рыдания сотрясали изящные плечи. Один изумрудный гребешок выпал из её волос, а пряди ухоженных медных волос хлынули на молочно-белую шею и разлетелись до изящной талии. Чёрные потёки туши образовали тёмные круги вокруг зелёных глаз, веки которых набухли и покраснели от слёз.
— Не плачь. Шах желает, чтобы ты оставалась красивой.
Тихо вскрикнув, женщина испугано повернулась на голос.
Сперва она подумала, что опять возвратился тот худощавый мужчина в тёмном плаще с капюшоном. Но этот, однако, был намного выше.
— Кто ты? Это он тебя послал?
— Да, он.
Шагия быстро начала стирать с лица размытый макияж.
— Послал за мной?
— Он желает, чтобы ты оставалась красивой.
— Желает? Подожди здесь! — и, не дожидаясь ответа, она выбежала из салона, вскоре вернувшись с уложенной причёской, сияющими очами и блестящими, соблазнительно обведёнными красным губами.
— Когда он придёт? — она встала перед мужчиной и пристально всмотрелась в его лицо. И содрогнулась. Уже второй раз за день на неё был устремлён такой холодный взор. Это был взгляд убийцы.
— Это правильно. Ты должны оставаться красавицей, даже умерев.
Словно из ниоткуда возникла длинная острая игла, с тупой стороны обрамлённая большим изумрудом. Опытным движением, таким же быстрым, как и уверенным, убийца пронзил сердце женщины. Без особых усилий он поддержал корчащееся в агонии тело, чтобы оно не упало наземь, а когда в удивлённых глазах угас последний проблеск жизни, бережно — так, чтобы не растрепать ни один локон, ни один волосок — уложил на софу. Шагия покоилась на розовом шёлке, словно хрупкий зелёный стебелёк, небрежно отброшенный с плаща подгулявшего франта, чья добыча была завоёвана без особых усилий. Красивое лицо по-прежнему сохраняло удивлённое выражение, а красное пятнышко под левой грудью всё ещё было едва заметно.
Но Ара никогда не недооценивал противника.
Колдун вознёсся над кронами сосен и теперь с высоты наблюдал, как в десяти саженях под ним отчаянно неслось стадо оленей. Его плечи теперь стали двукратно шире, а боли, связанные с ростом костей, прекратились. Он легко взмахнул руками и взлетел ещё выше. Расправил крылья как можно шире и медленно скользнул вниз. Высмотрев красивого оленя, Нар-Дост прижал руки к телу и камнем упал прямо на него. В последний миг он раскинул руки в стороны. Падение прервалось, и, оттолкнувшись ногами от земли, чернокнижник длинным прыжком вскочил на спину оленя. Стадо разбегалось во все стороны.
Колдун не спешил. Он с трепетом наблюдал, как отчаянно дёргаются тонкие ножки оленя в напрасной попытке освободиться. Маг вслушивался в испуганное блеяние и наслаждался ужасом животного, выплёскивающимся из каждой поры маленького тельца. Наконец он вытянул коготь из того, что когда-то было указательным пальцем правой руки, и бережным, сосредоточенным движением рассёк бедного оленёнка. Ярко-красная кровь хлынула на зелёный луг и окропила серебристые чешуйчатые пластины на животе хищника. Нар-Дост жадно склонился над ещё трепещущей раной. С наслаждением он глотал густую жидкость, а вместе с ней впитывал последние всплески жизни, блаженно полузакрыв глаза. Его зрачки сверкали фиолетовыми вспышками.