Прямо перед киммерийцем зияла тёмная дыра, когда-то бывшая входом в сарай. Ворота давно исчезли, безвозвратно канув куда-то в вечность. О стену опиралась тяжёлая лестница. Её верхний конец исчезал в дверном отверстии сеновала, а нижний твёрдо упирался в землю. На этой лестнице, со связанными над головой руками, висела в путах Антара, облачённая в окровавленную порванную рубашку, с задранной юбкой, почти без сознания от ужаса, с невидящими, широко раскрытыми глазами. Она отчаянно вскрикнула, явно перепутав киммерийца со своим мучителем.
Конан рванулся к ней и, несмотря на напряженную ситуацию, ощутил охватившее его возбуждение. Неудивительно, что кто-то из разбойников не смог устоять перед похищением. Даже теперь, униженная и измученная, Антара оставалась неимоверно прекрасна. Руки над её головой болезненно дёргались, открытая грудь вздымалась, как купола белостенного дворца махраабадского шаха, а вызывающе торчащие красные соски напоминали зрелую бруснику. Тонкая талия словно умоляла, чтобы мужские руки её стиснули, а густые волоски…
— Кром!.. — Конан сглотнул и нерешительно дотронулся до шелковистой кожи. Тело девушки ответило на лёгкое поглаживание лихорадочной дрожью, как будто получило удар кнутом.
Киммериец разом опомнился и одним движением разорвал путы. Девица обессилено соскользнула ему на руки. Только теперь узнав своего спасителя, она громко разрыдалась, дрожа всем телом, как осина или листик на ветру. Смущённый киммериец понял, что рыдания скорее вызваны её стеснением в связи с отсутствием одеяний на бёдрах, нежели беспокойством о слишком тугих путах.
— Успокойся, дивчина, просто расслабься. Уже всё хорошо. — Он обнял её, но ничего не мог с собой поделать, чтобы не обращать внимание на шелковистую кожу и очаровательные формы, тесно прильнувшего к его мускулистому телу.
Голосистые рыдания перешли в облегчённый плач. Пока киммериец тщетно пытался успокоить её и беспомощно озирался вокруг, ворота вдруг накренились под могучими ударами — Зурн и Таурус, видимо, пытались проникнуть внутрь. Киммериец поднял ещё дрожащую Антару на руки и направился к ним, чтобы снять затвор.
Инстинкт предостерёг его как раз вовремя. Поскольку комедианты грохотали за воротами так, словно во двор ломилась вся армия Немедии, Конан едва смог расслышать подозрительный шорох позади. Просто он внезапно отпрянул в сторону. Его инстинкты не ошиблись. Там, где только что была его шея, пролетел кинжал и вонзился, загудев, в несущую балку ворот.
Именно в этот миг петли издали визг и с голосистым треском рухнули во двор. Вслед за облаком оседающей пыли внутрь по инерции влетели Таурус и Зурн. Они в изумлении остановились при виде заплаканной Антары и смущённого Конана, свалившихся на землю во время прыжка варвара, который и спас его жизнь.
Тень, мелькнувшая в сарае, всё объяснила.
— Он кинул в меня нож, — прорычал варвар. — Не троньте его — парень мой!
Без оглядки он нырнул кувырком в тёмное отверстие, плавно прокатившись до середины помещения мимо освещаемого прямоугольника света. Позади него затрещал ломающийся тяжеленный брус, падающий откуда-то сверху. Всё окутали темнота и тишина. Преследуемый разбойник, видимо, замер неподвижно. Киммериец также не шелохнулся. Спину его сильно придавил тяжёлый брус. Сжимая в вытянутых руках меч, он замер в ожидании любого шороха, который выдал бы ему врага. Золотая пыль, лениво закручиваясь столбами в ярком солнечном свете, медленно оседала. Снаружи доносились рыдания Антары и утешительный бас Тауруса.
В этот миг что-то шлёпнуло на землю. И снова. И ещё. На границе света и тени вблизи входа стали разливаться красные лужицы. Конану этого хватило. Молча выхватив кинжал из-за пояса, он, особо не целясь, метнул его наверх, где, как он подозревал, и скрывался злодей. Раздался вскрик, и мужчина свалился к ногам киммерийца. Тот подскочил к нему с мечом наготове, но этого не потребовалось.
Коротышка, который едва достигал груди варвара, лежал неподвижно. Заурядное лицо украшало красное пятно в середине — кончик носа отсутствовал. А в правом его плече аж до рукояти застрял кинжал Конана.
— Удачная встреча! — зловеще осклабился киммериец. — В третий раз тебе удрать не получится.