Оба разом отпили из Радужных кубков надежды. А потом, без всяких колебаний, и из Кубков вечного забвения, чёрных, как смола. И улеглись рядом на алтарь. Уже не смотря ни на себя, ни на кого-либо ещё, а всматриваясь только в лицо своей богини. А потом их оставила и она. По дороге смерти каждый идёт сам.
В тот же миг в храме потемнело. Небо заволокло тучами, поднялся ветер. Казалось, что после душного дня наконец надвигается буря.
Первый вспомнил, как сам когда-то лежал на холодном граните под Оком Анахит. И верил, так глубоко верил. Он знал, что во втором кубке содержится смерть. В те давние времена первые служители культа действительно вручали себя в руки судьбы, по-настоящему и бесповоротно. С течением времени — и после нескольких неприятных инцидентов — посвящённые бесспорно стали мудрее. Они осознали, как мало для богов значат все мелочи, происходящие на земле. И поэтому начали к первому кубку, символу надежды, добавлять противоядие. Ибо тот, кто решился добровольно испить смертельный яд и верил в спасение от руки богини, не мог предъявить наибольших доказательств своей веры. Зачем рисковать жизнями настолько преданных своему культу людей, оставляя их судьбы в руках капризной и своенравной Анахит, которая в ключевой момент может и отвернуть взор в другую сторону…
Пробежал час. Ветер усилился, но непрекращающийся дождь затихал. Старец и молодой человек напряжённо сидели прямо на полу, скрестив ноги и положив руки на колени. Каждый из них был погружён в собственные размышления. Минуты тянулись медленно. Неннус начал беспокойно ёрзать.
— Не пора бы им?..
— Да, пора бы. — Первый слегка скривил сжатые губы.
Радужная жидкость, уже опьянившая Далиуса с Кинной, не содержала противоядия. Слишком много было поставлено на карту, а делиться ни с кем не хотелось.
Первый встал и ощупал пальцами запястья брата и сестры. Пульса он не ощутил. Безжизненные одеревенелые тела начинали холодеть. Он кивнул головой и неторопливо повернулся к молодому человеку.
— Теперь очередь за тобой!
— Но я… Я не готов!
В этом не было необходимости. И прежде, чем Неннус успел подняться, жрец простёр к нему свою руку и выкрикнул:
— Гересси адд-Никум!
С распростёртых пальцев хлынули тонкие нити, беловато-серые, как паутина, и прочные, как сталь. Они опутали молодого человека от плеч до лодыжек прежде, чем ему в голову вообще пришла мысль о каком-либо сопротивлении или защите. Старец сжал пальцы. Пряди тут же преобразились в тугие узлы на теле юноши. Потом старый колдун щёлкнул пальцами по направлению к себе, и беспомощное тело юного чародея подкатилось к нему под ноги, как будто притянутое рывком за верёвку.
— Никто из нас не готов умереть… — произнёс Первый грустно, но в то же время с удовлетворением в голосе. — Я очень сожалею. — С этими словами он достал из одежды до сих пор скрываемый кинжал и перерезал своему ученику горло.
В этот миг буря обрушилась в полную силу. По крыше храма ударили, стуча первые капли, тяжёлые, как нечистая совесть. Молнии рассекали небо и вышивали на нём великолепные узоры, ослепляющие и яркие. Ветер выл и стонал, как души проклятых. Раскаты грома, усиленные отражением от скал, перекрыли все остальные звуки и наполнили небеса и землю неприятным нервирующим грохотом. И тогда наконец пошёл ливень такой сильный, что закрыл все окрестности непроницаемой завесой непрерывных потоков воды.
— Когти Зандру! Проклятая погода!
День выдался напряжённый. Они пересекали горные хребты по узкой тропке, копыта коней то и дело соскальзывали. Мгновения невнимательности могли привести к непредвиденным последствиям, в лучшем случае только к потере поклажи. Часто приходилось спешиваться и вести коня за уздцы, чтобы вместе с поклажей не очутиться где-то глубоко в пропасти. И эта духота…
Митанни за весь день ни произнесла ни слова, а Конана вообще старательно избегала. Кермар его также сторонился, а настороженные взгляды, бросаемые им на киммерийца украдкой, ни капельки не походили на приятельские и дружелюбные. Вопреки этому Конан пребывал в отличном настроении. Антара тихо напевала всю дорогу, а он ухмылялся, когда посматривал на неё:
«О все наслаждения Дэркетто, та ночь этого стоила! Жаль, что из-за тех разбойников нам пришлось прерваться преждевременно. Но, пожалуй, мы это ещё раз повторим».
Уставшая, запыхавшаяся и взмокшая группа комедиантов преодолела ещё один перевал. Перед ними теперь открылся вид на долину Коринтии с большим озером впереди. Казалось, что изнурительный переход через горы понемногу подходит к концу, когда мучавшая целый день духота начала уступать место сильной весенней буре, какая может быть только в горах. Как только поднялся ветер, стало ясно, что если где-то быстро не укрыться — они вымокнут до нитки, и все их вещи тоже. К тому же от них могли убежать кони, которые уже недовольно пофыркивали.