Она тем не менее все-таки последовала совету Эмвайи. Как и остальные, она молчала, когда все спешили по туннелю назад, в то время как дым за спиной становился все гуще.
— Вобеку, — сказал воин Кваньи, — прибыл гонец от наблюдателя у большой трещины.
Вобеку сел на циновке и потряс головой, прогоняя остатки сна. Скоро к нему, возможно, будут обращаться по титулу. По крайней мере, его перестали называть «перебежчик Ичирибу».
— Что он сообщает?
— Он чувствует дым.
— Дым как от костра?
— Он так говорит.
Вобеку встал и начал надевать боевое снаряжение. Когда он закончил, то совершенно проснулся. И как раз тогда он заметил, что в джунглях тише, чем обычно. Многие из птиц и насекомых не жили вблизи берега Кваньи, но джунгли при луне не были ни безжизненными, ни тихими.
Раньше не были. Вобеку ощутил холод внизу спины. Он почувствовал, что его вот-вот призовут драться с врагом не совсем земным.
— Проследи, чтобы барабаны оповестили Чабано и Райку, — приказал он. — Пусть охрана у меньшего разлома вобьет туда приготовленные колья...
Это будет бесполезно против неземных врагов, но если человек попытается пробраться через эту трещину, ему прежде придется всю ночь проработать топором.
— Собери охрану вокруг большого разлома, — заключил Вобеку. — Близко не подходить, но чтобы каждый воин имел полное вооружение. Мальчиков-носильщиков и женщин отправить в деревню. Немедленно!
Воин чуть было не исполнил жест почтения, адресуемый вождю, но вовремя вспомнил, кому он собирается сделать его. Вместо этого он кивнул и убежал.
Вобеку не побежал, но направился быстрым шагом вниз по тропе, направляясь туда, где, как он знал, может произойти его последняя битва. Не успел он пройти и половины дороги до своего поста, а барабаны уже говорили.
Глава XVI
Отряд Конана с удовольствием побежал бы от дыма еще быстрее, чем они бежали от Золотой Змеи. Здесь не надо было останавливаться и бить копьем в пурпурную стену, наступающую на пятки.
Если бы они только могли дышать! Жар следовал за дымом, и длинные щупальца дыма и жара, казалось, цепляли бегущих, словно лианы. Конан попытался оглянуться, получил удар такого щупальца прямо в лицо и чуть было не зашелся кашлем.
Ноги его бежали сами собой, однако пока он не пришел в себя. Он не запнулся и не упал, как сумели не упасть и большинство воинов отряда. Тех же, кто падал, товарищи поднимали и тащили с собой.
Никто не хотел, чтобы его товарища настигла эта новая опасность. Невозможно представить, что можно остаться живым в этом пурпурном мраке, даже если бы там не мелькали странные силуэты. Конан видел их, Валерия видела их, и даже Эмвайя и Добанпу согласились, что они там есть.
Двое Говорящих с духами не сказали, однако, чем могут быть эти силуэты. Конан и не ожидал услышать от колдунов большего, но не собирался быть грубым с теми, кто спас ему жизнь. Так что он последовал совету Эмвайи и поберег дыхание для бега.
— Свернем здесь, — крикнул Добанпу. Он указал на узкую щель в стене направо. Рядом с ней на полу лежала засохшая грязь, и запах гнили джунглей соперничал с вонью дыма.
Как спасительный выход трещина воодушевляла мало. Но Добанпу был настроен решительно, и пока ему молено было верить. А Конан не собирался ждать, пока огонь погаснет сам собой. Тут уже было больше дыма и жара, чем могли бы дать все грибы во всех этих пещерах. Колдовство было в этом пламени, колдовство такого рода, от которого все разумные люди бежали как можно скорее, даже если с ними в компании и был пока что дружественно настроенный колдун.
— Наверх! — крикнул Конан, указывая на трещину. Было ли это следствием его авторитета или степени отчаяния, но четыре воина тут же, не колеблясь, нырнули в пролом. За ними еще четверо, неся веревочные лестницы и другие приспособления для подъема. Следом, опередив других, нырнула туда Эмвайя.
Вой Добанпу заставил ее снова высунуть голову.
— Отец, я могу лазить быстрее тебя. Кто знает, что лежит наверху и какие средства нам понадобятся против этого? Будь готов помочь мне, если я крикну.
Затем она исчезла. Добанпу бешено озирался, уже не колдун, а лишь отец, видящий, как дочь подвергает себя опасности.
— Валерия! — позвал Конан. — Я пойду последним. Ты присоединяйся к авангарду и проследи за Эмвайей.
Валерия отправилась со следующей горсткой воинов. Люди теперь действительно исчезали в щели так быстро, что Конан подумал: неужели путь наверх легче, чем он надеялся. Если они обнаружили ступени...
— Конан! — крикнула Валерия. — Там ступени до самой поверхности и небо наверху. Торопись!
Конана не надо было подгонять. Щупальца дыма начали обвиваться вокруг его щиколоток, затем вокруг коленей, затем вокруг пояса. Он вынул меч и ударил по ним, будто они были живым врагом, и увидел, как они отступили. Но меч его начал нагреваться, и киммериец понял, что, если основная масса дыма окутает его, он погиб.
Добанпу прокричал три резких слога и вдруг покачнулся, будто кровь отлила от головы, но удержался на ногах. Конан видел, как стена дыма отступила, и почувствовал, что жар уменьшился. Затем Конан почти швырнул Говорящего с духами в щель и сам последовал за ним.
— Там действительно были ступени, и — трудно поверить — киммериец видел, как наверху сияют звезды. Он потянул Добанпу к выходу, но Говорящий с духами задержался.
— Я должен восстановить охранительные заклятия на этих ступенях, — проговорил он, — иначе Несущий дым пойдет за нами, настигнет нас на ступенях, сожжет нас, пока мы...
— Как хочешь, — сказал Конан. Спорить с колдуном было еще более бессмысленно, чем сражаться. Киммериец вышел победителем из многих битв с колдунами, но мало кого из них переспорил.
Это заклятие потребовало больше чем трижды три слога. Когда Добанпу закончил, щель за ними была все еще черной от дыма, но щупальца уже не могли прорваться сквозь дым. Воздух на лестнице во время всего пути, пока Конан и Говорящий с духами поднимались, оставался затхлым. Они только что поравнялись с последними воинами, как вдруг сверху раздался крик Эмвайи.
Крик донесся через темную гладь озера до каноэ Сейганко. Все находившиеся в первых трех каноэ слышали его, но лишь Сейганко слышал его в своем сознании. Он отчаянно искал смысл в этом крике.
«Эмвайя! Что случилось? Где ты?»
Ответа не было. Сейганко понимал, что, если ее крик достиг его, она должна быть недалеко от берега. Она должна быть близко к поверхности или на самой поверхности земли.
Это не дало ни полезных знаний, ни успокоения. Он опустил весло и оглянулся. Затем Сейганко издал боевой клич и снова погрузил весло.
Без колдовской силы, без всякой помощи, кроме собственных мускулов и пота, его догоняли остальные воины. Сотня лучших бойцов Ичирибу отправилась на берег защищать стада и посевы. Из оставшихся четыре сотни сели в каноэ, чтобы бросить вызов Кваньи на их собственном берегу. Лишь горстка осталась защищать остров.
Будто боевой клич Сейганко был сигналом, на приближающихся каноэ вспыхнули факелы. Казалось, будто по озеру за Сейганко движется линия огня.
Он вынул весло и держал его как копье, пока первое из приближающихся каноэ не поравнялось с его судном. Тогда он подбросил весло, поймал его и снова издал боевой клич. На этот раз воины ответили ему так, что звук заполнил ночь и озеро от берега до берега. Если Кваньи не знали до этого, кто к ним приближается, то теперь они вряд ли могли оставаться в неведении.
Сейганко снова принялся грести. Недолгое ощущение торжества покинуло его, когда он понял, что больше ничего не слышит от Эмвайи ни слухом, ни сознанием.
Конан бежал через ступеньки, хотя лестница осыпалась и поросла мхом. Однажды он чуть было не оступился и не полетел назад. Он схватился рукой за корень и вовремя удержался, иначе мог бы раздавить собой Добанпу, как виноградину.