— Конан! — в изумлении вскричал Зароно. — Именем всех богов и дьяволов, Конан!
Увидев столь неожиданно появившегося яростного варвара, Зароно побледнел. Затем его худое, волчье лицо помрачнело и суровые черные глаза гневно вспыхнули. Он выхватил из ножен рапиру.
Вмешательство смутило и Тот-Амона, повернувшего к лестнице увенчанную золотой короной голову. Если бы у него была Корона Кобры он узнал бы о приближении Конана и его людей еще до их появления, но он только что упустил ее.
Взглянув на пришедших, Виллагро тут же вернул внимание на Тот-Амона. Он знал, что стигиец пока наиболее опасный враг. Если бы ему удалось, неумело используя корону, одолеть Тот-Амона, Конана он легко победил бы тем же способом. Но если бы он обратил все свое внимание на Конана, то Тот-Амон легко бы раздавил его, как насекомое.
Конан встал на верхней ступеньке и поднял руки.
— Хо, люди Зингары! — рявкнул он, — мерзкий предатель и черный колдун захватили вашего короля в свои лапы! — Загорелая рука указала на стигийца. — Он не принц Стигии, а мерзкое порождение ада! Колдун из глубины Стигии пришел похитить древний трон Зингары из королевского дворца. На Земле еще не было человека, страшнее Тот-Амона! Мысли вашего короля были украдены каким-то колдовским способом, и так, что он не знает, что говорит, он как попугай повторяет мысли, которые нашептывает ему этот узурпатор!
Ассамблея взволновалась: одни поверили словам Конана, а другие нет. Один знатный вельможа крикнул:
— Что это за чушь? Грязный пират с безумными глазами врывается во дворец во время священной церемонии, размахивая мечом и выкрикивая ерунду! Стража! Арестовать этого негодяя!
Волнение усилилось, и Конан крикнул:
— Посмотрите на короля и удостоверьтесь в правильности моих слов, вы, простофили!
Рядом с троном бледный и дрожащий Федруго в волнении пощипывал бороду.
— Что… Что здесь происходит, Господи? — бормотал он. Его безумный взгляд скользнул по лицам придворных. Тут он заметил в руках документ. — Что… что это такое? Неужели я прочел это? Но это не имеет значения…
Было очевидно, что король Федруго не узнает документа, который только что прочитал. Тот-Амон, выбитый из колеи вмешательством Виллагро и Конана, упустил контроль над мыслями Федруго. Сейчас его внимание с новой силой вернулось к князю. Когда Тот-Амон повернулся к Конану, Виллагро направил усиленное в сотни раз желание в могучий мозг стигийца. Тот-Амон покачнулся, как от удара, чуть не упав, и оперся рукой о трон. Зингарская корона, которая была стишком мала для него, упала и громко звякнула о камень пьедестала.
Он снова собрался. Завораживающе сверкнули белки глаз, он послал Виллагро в ответ могучий мысленный удар.
— Отдай мне Корону Кобры, идиот! — прорычал он.
— Никогда! — крикнул Виллагро.
Князь почувствовал увеличение мысленной силы противника. Он, не видя, чувствовал, что сила Менкара прибавилась к силе Тот-Амона. Священник Сета встал на сторону своего повелителя. Виллагро чувствовал, что слабеет и тут его защита рухнула.
Глаза вновь вернулись к Конану и его корсарам. В воздухе повисла подозрительность. Это был один из тех моментов, когда судьбы нации балансируют на лезвии ножа, когда одно слово, взгляд, жест могут изменить течение событий и разрушить империю.
И тогда, в мертвой тишине, слово было сказано. Рядом с Конаном показалась фигура девушки. У нее были округлые формы, оливковая кожа и сверкающие глаза. Хотя ее полное тело было одето в грубый морской костюм, зингарским вельможам показалось, что они видели ее и раньше, в более подходящей обстановке.
— Принцесса! — задохнулся князь.
— Э? Чабела? — пробормотал старый король, нервно оглядываясь. Все увидели, что это действительно она. Но упреждая поток вопросов, она заговорила сама:
— Дворяне Зингары! Капитан Конан говорит правду! Вот тот стигийский колдун опутал моего отца волшебной паутиной. Конан освободил меня от колдуна и вот мы пришли в Кордаву, чтобы пресечь его узурпацию. Стража, хватайте его!
Капитан королевской стражи отдал приказ солдатам, и, выхватив шпагу пошел вперед.
Конан и девять матросов сбежали вниз по лестнице, сверкая обнаженными лезвиями. Чабела осталась наверху вместе с Минусом, священником Митры. Маленький человек упал на колени и бешено молился.