— И еще — мы умираем от голода, — добавил Конан, пытаясь таким образом заткнуть фонтан красноречия хозяина.
— Вы получите мою самую лучшую комнату, — проникновенно заверил их хозяин. — А пока, пожалуйста, располагайтесь, чувствуйте себя как дома, я пришлю слугу, который исполнит все ваши желания. — И он умчался навстречу следующему гостю.
Путники сели и огляделись по сторонам. За соседними столиками располагались в основном мужчины, причем весьма сомнительной наружности. В Нахмете сходились три дороги, и многие присутствующие в общем зале были, судя по их виду и запаху, исходящему от них, караванщиками.
— Наконец-то, — сказал Конан, — нормальные физиономии. А то я уже устал от этих приличных якобы людей.
— Да, — ответила Калья, — здесь мы, возможно, услышим что-нибудь интересное.
Они поели, и хозяин провел их в <лучшую комнату>, которая оказалась такой же убогой, как и другие. Она была маленькой и тесной, но Конану и Калье приходилось ночевать в гораздо худших условиях. По крайней мере в ней было большое окно, и им не грозила духота.
— Комната подходит, — сказал Конан. — А теперь ответь—ка мне, любезный хозяин, пожелай мы, например, продать кое-какие вещички, куда бы с ними сунуться, но так, чтобы нам не задавали лишних вопросов?
С понимающей улыбкой хозяин закивал, потом высунул голову за дверь и посмотрел в обе стороны, закрыл дверь и тихо заговорил:
— Если ваши вещи маленького размера, то я бы сам с удовольствием на них взглянул. Конечно, зачем вам морочить себе голову всякими утомительными формальностями, получением патента, уплатой налога и тому подобным. Так я могу их увидеть?
— Вообще-то у нас их с собой нет, — сказала Калья. — Вы же понимаете, что в делах необходима осторожность. И потом, товар наш объемист, я бы даже сказала — весьма, так что тот, кто его купит, должен располагать местом, достаточным для его хранения, вы понимаете меня?
— Гм, да-да, понимаю. Сам я не имею возможности приобретать подобные вещи, но в Ашабале, следующем городе вниз по течению, живет купец Ра—Харахте. Он стигиец, это и по имени понятно. Так вот он относится к торговле безо всяких там глупых предрассудков.
— Сколько отсюда до Ашабала? — спросил Конан.
— Да это совсем рядом, прогуляетесь утречком по дороге вдоль реки, как раз и придете. Я вас попрошу только об одном, если вы с ним договоритесь, не забудьте упомянуть, что это я посоветовал вам обратиться к нему.
— Идет, — Калья кивнула.
— Желаю вам приятных сновидений. — И, несколько раз поклонившись, хозяин таверны вышел, мягко прикрыв за собою дверь.
— Не ожидал я, что нам так быстро повезет. — Конан повесил пояс с мечом на крюк.
Калья, поджав под себя ноги, села на кровать — тоненький матрас на веревочной сетке. Ее доспехи маленькой горкой высились на полу.
— Еще неизвестно, тот ли это человек, который нам нужен, — отозвалась Калья. — Он всего лишь один из многих скупщиков краденого в этой провинции. Но, похоже, и впрямь начало многообещающее. Тахарка со своими дружками не видел нас уже давно. Скорее всего, они думают, что мы потеряли их, и чувствуют себя совершенно спокойно.
— Потерять-то мы их действительно потеряли, но скоро это исправим. — Конан сел рядом с Кальей, потом упал на спину и потянулся. — Никогда бы не подумал, что путешествие по реке может быть столь утомительным.
— Ну и насколько же сильно ты утомлен? — спросила Калья. Жажда мести перестала мерцать в ее глазах, уступив место чему-то иному.
— Утомлен, но не слишком… — И Конан притянул девушку к себе.
На следующий день Конан и Калья стояли перед длинным складским помещением в двух шагах от ашабалской пристани. Перед дверью сидел громадного роста чернокожий в белой набедренной повязке и белом тюрбане. Он сидел на низенькой скамеечке, опираясь о стену, рядом с ним лежала короткая дубинка с железными шипами. Увидев, что они направляются к дверям, чернокожий страж встал и посмотрел с подозрением.
— Мы ищем человека по имени Ра-Харахте, — сказал Конан. — Он здесь?
— Он мой хозяин, — высокомерно процедил страж. — А вам-то что?
— А вот это мы скажем ему самому. — Калья нахмурилась.
— Мой хозяин — человек состоятельный, ему не о чем говорить с голодранцами, — презрительно бросил чернокожий гигант.
Конан, не говоря ни слова, заехал ему кулаком в челюсть. От мощного удара страж врезался в стену, сполз по ней вниз и упал поперек входа. Из уголка рта на пыльную землю тоненькой струйкой текла кровь.
Они перешагнули через неподвижное тело и вошли в сумрачную прохладу склада. Нарядно одетый человек в черном шелковом тюрбане, с холеным порочным лицом, перекладывал в углу какие-то тюки. Из-за пояса у него торчала усыпанная драгоценными камнями рукоятка кинжала.
— А ведь сколько раз я предупреждал этого черномазого олуха, что надо вести себя поскромнее, иначе когда-нибудь доиграется. И оказался, как всегда, прав.
— Ты Ра-Харахте? — спросил Конан.
— Он самый. А вы кто? — Судя по всему, стигиец не склонен был терять время на предварительные любезности, столь свойственные южанам, а предпочитал перейти сразу к делу.
— Конан из Киммерии и Калья из Аквилонии, — ответил Конан.
— Далековато от дома вы забрались. Чем могу служить?
Они огляделись по сторонам. Вокруг лежали рулоны драгоценных шелков, стояли бочки с вином, громоздилась золотая и серебряная утварь.
— Мы ищем работу, — сказал Калья.
— А у меня ее нет, — ответил стигиец. — Почему вы пришли именно ко мне?
— Мы ищем опасную работу, которая бы хорошо оплачивалась, — сказал Конан, решив не ходить кругами — Мы оба хорошо владеем оружием и не слишком жалуем власти. Нам сказали, вы можете что-нибудь посоветовать.
— Вам сказали неправильно, — отрезал Ра-Харахте. — Я законопослушный верноподданный своего короля.
— Просим извинить нас за беспокойство, — Калья повернулась к выходу, — по-видимому, мы что-то не так поняли.
— Не спешите покидать наш чудный город, — проговорил стигиец. — Останьтесь на денек, сходите в наш замечательный храм, посвященный богу Ветров Ашару. У него самый большой купол во всем Шеме. Помолитесь ему, чтобы он надоумил вас и помог вам. А если вы, например, захотите посидеть вечером в Таверне Четырех Ветров, может случиться так, что к вам подойдут люди и предложат вам работу, которую вы ищете. Наш бог Ашар милостив.
— Мы с радостью вверим ему наши судьбы, — сказала Калья. — Пойдем, Конан, сходим в храм Ашара, бога Ветров.
Они вышли на яркий свет солнца и подобрали свои мешки.
— Может, мы на верном пути, — с надеждой в голосе проговорил Конан.
Ближе к вечеру они явились в Таверну Четырех Ветров и долго сидели там за вином. Однако так к нему и не притронулись.
Над городом сгущались сумерки. Последние лучи солнца золотили купол храма Ашара. Они заходили туда днем. Калья даже бросила несколько монет в медный сосуд при входе и поставила ароматическую свечку перед позолоченным изображением грациозного и прекрасного бога Ашара.
Когда Конан стал поддразнивать Калью за столь подозрительную набожность, та пожала плечами:
— Задобрить местных богов нам не помешает.
А сейчас она прикоснулась к руке Конана:
— Смотри, кто бы это мог быть?
Приближались двое. Один — высокий, хорошо сложенный стигиец. Другой — южанин. Конан было встрепенулся, но сразу понял, что это не Тахарка. Волосы этого южанина были заплетены в множество мелких косичек, а на щеках, лбу и подбородке отчетливо виднелись параллельные шрамы. Южанин и стигиец подошли к столику и, не дожидаясь приглашения, сели.
— Мы слышали, будто вы похвалялись своей лихостью, — без всяких околичностей обратился к ним стигиец.
— Ничего мы не хвалились, — ответил Конан, — просто мы уже давно зарабатываем себе на жизнь мечами.