Они подняли глаза, когда между ними прошлепала пара босых ног. Это был стигиец. Он притворился, что не обращает на них никакого внимания. Делал вид, будто разыскивает что-то среди разбросанного на носу корабельного барахла.
— Сегодня ночью, — тихо проговорил он, — когда причалим. Дождитесь, пока они уснут. С севера придут две лодки. Как только увидите их, начинайте. Ты, Конан, возьмешь на себя капитана, ты, женщина, — помощника. Ну, а мы позаботимся о команде. — Не сказав больше ни слова, он ушел.
— Сегодня ночью, — выдохнула Калья. — Сегодня ночью мы покончим с ними.
— На этот раз они от нас не уйдут, — откликнулся Конан. Он поднял клинок и внимательно оглядел его со всех сторон. Решив, что лезвие еще недостаточно острое, опять принялся водить по нему точильным камнем.
Солнце клонилось к закату. Несколько часов назад они оставили позади один небольшой городок, а следующий был еще не скоро. На этом участке реки деревни встречались не так часто, как в других местах. На южном берегу пустыня почти подступала к Стиксу, на северном простирались обширные пастбища. Поселения отстояли друг от друга на несколько миль.
Пассажиры заканчивали ужинать, когда капитан приказал бросить якорь ярдах в десяти от северного берега.
— Узрите злосчастие, что принесла война, — высокопарно изрек жрец в одеждах храма, посвященного одному из местных богов, Бэсу. Он простер руку в сторону голого южного берега. — Когда-то это была процветающая провинция, с плодородной землей и тучными стадами, где в довольстве и достатке жило много людей. Но королю, который правил здесь в те давние времена, показалось этого мало, и он напал на своих соседей. Ему сопутствовала удача, и жителям провинции пришлась по душе легкая добыча, которую они захватили у соседних народов. Они перестали сеять и жать, их оросительные каналы засорялись и пересыхали, дамбы разрушались, плодородные земли зарастали сорняками. К тому времени, когда их король умер, награбленное ими добро иссякло, а земля их оскудела из-за долгих лет небрежения.
Пассажиры выслушали слова жреца в почтительном молчании.
— А мне так представляется, что эти люди славно пожили, пока ими правил король, — громко заявил Конан. — Совершать набеги на соседей намного веселее, чем всю жизнь гнуть спину на кучу бездельников-жрецов. — Он обглодал до конца ребро, которое держал в руках, и швырнул его в реку.
— Ты варвар и ничего не понимаешь! — возмутился жрец. Наверное, в первый раз в жизни ему кто-то возразил. — Вы, северяне, подобны диким зверям, которые поедают друг друга. Предназначение цивилизованного человека состоит в том, чтобы служить королю, поклоняться богам и почитать их слуг, жрецов.
— Тогда сохрани меня Кром от цивилизации, — бросил Конан. — Она лишает мужчин мужества.
— Как ты думаешь, — спросила Калья немного позже, — Тахарка будет в одной из этих лодок?
— Сомневаюсь, — ответил Конан. — Но кто-нибудь наверняка знает, где его найти, его и Аксандриаса. Не забудь, всех убивать нельзя. Кто-то должен остаться для допроса.
Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь храпом пассажиров. Конан ощутил толчок в плечо. Перед ним, приложив палец к губам, стоял стигиец. Он присел на корточки рядом с Конаном.
— Лодки на подходе. Займите свои места.
Конан и Калья встали, потягиваясь.
— А где твой друг-южанин? — спросил Конан, не заботясь о том, чтобы приглушить голос.
— Тихо ты! — прошипел стигиец. — Разбудишь! Он прямо под нами на главной палубе. Зачем он тебе?
Калья начала спускаться вниз по трапу, а Конан задал еще один вопрос:
— Какой сигнал ты подаешь лодкам, чтобы они подошли?
— Три раза поднимаю и опускаю фонарь, — ответил пират. — Да что это на тебя нашло?
— Ничего, — ответил Конан.
Он выхватил меч и нанес единственный удар. Тот рухнул на палубу, не издав ни звука.
Услышав придушенный возглас, Конан птицей слетел на главную палубу и увидел Калью, которая, вытирая клинок, стояла над неподвижным телом южанина. Конан прошел на корму, лавируя между спящими.
Капитан сидел у почти угасшего огня, разведенного в ящике с землей.
— Кто там? — спросил он тихо, чтобы не разбудить своих состоятельных пассажиров. — Мне послышался какой-то шум.
Конан взял фонарь, стоявший у ног капитана.
— Вам не о чем беспокоиться, — ответил он, перегнулся через леер и опустил фонарь почти до воды, потом выпрямился и поднял его, и так три раза подряд.
— Что это ты делаешь? — строго спросил капитан. — Ты пьян? Или сошел с ума?
— Не угадал. Просто сейчас сюда явятся пираты. Хочешь жить — сиди тихо.
— Какие пираты?! Нет, ты точно рехнулся!.. — Слова замерли у него на губах, когда он вдруг увидел над фальшбортом чью-то отвратительную физиономию.
— Живых не осталось? — поинтересовался новоприбывший.
— Все в порядке, влезайте, — ответил ему Конан.
Глаза капитана полезли на лоб, когда через борт вскарабкалось с полдюжины бандитов. В это время причалила вторая лодка.
— Сэт! — воскликнул вдруг один из пиратов. — Да они живы! Они просто спят!
Люди на палубе зашевелились, ничего не понимая спросонья.
С леденящим кровь боевым кличем набросился Конан на пиратов. В доли секунды он отрубил одному руку с кинжалом и снес голову другому. Он обернулся и увидел Калью, пронзившую насквозь какого-то здоровенного бандита. В этот момент начали перелезать через борт и люди из второй лодки.
С боевым кличем Конан устремился на них и успел прикончить двоих, еще не успевших перелезть через борт. Калья вступила в схватку с человеком, который, судя по всему, знал, как обращаться с мечом. Один из бандитов поскользнулся в луже крови и упал на палубу. В тот же миг нога Конана переломила ему шею. Но вот через борт перемахнула знакомая фигура.
— Ну, наконец кто-то решил дать нам отпор! — прогремел голос с сильным гиперборейским акцентом.
Держа в правой руке плащ, Куулво замер, озираясь по сторонам. Два испуганных матроса метнулись мимо него. Почти не глядя, гиперборей взмахнул пару раз мечом, будто отмахиваясь от докучливых насекомых. Смертельно раненные матросы с воем покатились по палубе.
В этот момент серые глаза гиперборея остановились на обнаженной спине Кальи, продолжавшей бой со своим умелым противником. Куулво шагнул вперед, намереваясь пронзить ничего не подозревающую девушку мечом. Но Конан мгновенно отбил его удар. Куулво, быстрый как кошка, молниеносно повернулся в сторону новой угрозы.
— Киммериец! Ты жив! — прорычал он. — Отлично! Теперь я убью тебя!
На барке царил хаос. Матросы и пассажиры метались как угорелые, не в силах понять, что тут происходит. Они скользили и падали на мокрые от крови доски палубы. Другие в свою очередь спотыкались об упавших и тоже падали. Кто посмелее, вытащили свои нарядные кинжалы и бестолково размахивали ими вокруг себя. А более сообразительные попрыгали в воду и устремились к берегу вплавь.
— Не ты мне нужен, гиперборейский пес, — презрительно бросил Конан. — Мне нужен твой хозяин и еще мерзкая змея Аксандриас. Где они? — Конан глядел на гиперборея с лютой ненавистью. Над головой он держал обеими руками меч.
— Ты скоро увидишь их. Я сам отвезу им твою голову и голову одноглазой. Кстати, как зовут тебя, мальчик?
— Я Конан из Киммерии, воин.
— Я Куулво из Гипербореи, воин. Почему ты преследуешь моего хозяина?
— Он убил моих друзей. — Конан зорко следил за всеми движениями гиперборея.
— Мой хозяин — великий человек, но он не понимает северян.
И Куулво коршуном налетел на Конана. Его первый, быстрый, словно молния, удар обрушился сбоку. Конан, хоть и был готов к атаке, с трудом успел отбить его. Он рубанул сплеча, метя Куулво в шею, но тот отступил на шаг и парировал удар мечом. Они продолжали обмениваться короткими, расчетливыми ударами, обычными для близкого боя. Оба, несмотря на большой рост, были легки и подвижны и орудовали тяжеленными мечами с такой же легкостью, с какой мальчики фехтуют прутиками.