А ещё до Конана доходили слухи, что однажды, всего-то пару десятилетий назад, одна такая буря, насланная чёрным служителем Сета, полностью засыпала, навсегда похоронив где-то в дебрях пустыни, огромную, сорокатысячную, армию императора Вассераха Гондорского, пожелавшего захватить Раввенну – халифат, подконтрольный Кушанскому царству. Халиф Желаледдин, нанявший этого мага, по слухам, буквально озолотил искусника. После чего от греха подальше отправил сразу в отставку, и – домой.
Чувства халифа Конан понимал отлично: человека, способного на такое, нельзя злить. Но и держать от себя… Лучше – подальше!..
Так что понукая фыркающего и прядающего ушами пропотевшего насквозь коня двигаться, вопреки его воле, в сторону клубящегося, подобно океану тьмы, широкому фронту кроваво-чёрно-жёлтого вблизи облака, и уже ощущая дыхание обжигающего ветра на своём лице, Конан не знал: радоваться ему, или бояться.
С одной стороны, окажись он внутри плотной тучи песка, его не будет, конечно, видно суровым и упрямым воинам Шавкат-бека… Но с другой – ему и самому ничего не будет видно! А поскольку буря может бушевать от суток – до пяти, особых шансов выжить у человека, застигнутого, вот именно, в пустыне, без запасов воды и пищи, нет.
А, впрочем – кому он голову морочит!
Выжить шансов нет, вот именно, оставшись лицом к лицу с подло, но эффективно собирающимися расстрелять его из луков, матёрыми профессионалами!
Конь под рукой киммерийца дёрнулся – похоже, споткнулся. Дёрнулся снова. Остановился. Плохо дело: это верный спутник окончательно обессилел, и собирается грохнуться наземь, завалившись на бок! Не мешкая Конан соскочил с седла, не забыв прихватить сильно полегчавший бурдюк: его последние запасы воды. Плащ, мешок с продуктами, мешочек с золотыми монетами, и бесполезное копьё варвар отшвырнул, как ненужный балласт, уже давно. И сейчас поспешил покинуть седло, облегчая его.
Но конь всё равно упал, укоризненно кося на него влажным испуганным глазом. Конан вздохнул: щадить бедное животное, когда речь шла о его жизни он и не помышлял!
Вот так, с бурдюком, перекинутым через плечо, и вооружённый только верным мечом, оставшимся на поясе, и неизменным кинжалом, торчащим за голенищем крепкого сапога, он и бросился, не мешкая ни секунды, в сторону приблизившегося уже на какую-то милю клубящегося мрачного облака, занимавшего сейчас добрых полнеба!
К его огромному сожалению, всадники, преследовавшие его, и сейчас сократившие расстояние между ними до четверти мили, не повернули коней назад, испугавшись грозного природного явления. Видать, наказание за ослушание было обещано куда более суровое, и вызывало страх куда больший, чем опасения просто заблудиться в пустыне во мраке грозно ревущей и бушующей песчаной бури, умерев от жажды и голода. Или задохнувшись!
Напротив, с гиканьем и воем сардоры погнали коней вперёд. Понукая их и лупя нагайками что было сил: чтоб постараться нагнать и убить дерзкого вора, пока тот в пределах видимости!
Не желая, чтоб это случилось, когда возможное спасение так близко, Конан наддал, и, понимая, что сейчас экономить силы бессмысленно, (Догонят – и они ему уже никогда не понадобятся!) мчался так, как никогда ни до этого, ни после! В ушах свистел ветер, и лёгкие, казалось, готовы выскочить из обожжённого горла, но он не позволял себе сбавить ход ни на миг!
Удача ли, молитвы, звериная сила и скорость, или что другое помогло дерзкому варвару, но ему удалось нырнуть в раскалённую утробу тучи в тот момент, как вокруг в песок стали вонзаться пущенные в отчаянии слишком с большого расстояния стрелы! Разумеется, прицелиться точно всадники на бешено мчащихся конях пока не могли, да и окрепший ветер сдувал посланниц смерти с верного курса. Однако понимая, что даже случайное попадание может сильно замедлить его движение, Конан припустил ещё быстрее, пытаясь ещё и кидаться из стороны в сторону, выписывая зигзаги.
Впрочем, обернувшись через пару десятков шагов после того, как вбежал в «объятия» самума, он понял, что мог и не вихлять, словно загнанный заяц. Тьма вокруг стояла почти кромешная, и ни сзади, ни с боков, ни впереди видно уже ничего не было всего в каких-то пяти шагах!.. А уж как завывал, стараясь сбить с ног, и ослепить, дикий ветер!..