— Н-н-нет!!! — в безысходном отчаянии взревел Конан; наконец-то страшный смысл задуманного магистром дошел до его сознания, острым клинком врезаясь в израненную душу.
— Да, — спокойно и уверенно произнес маг. — Да будет так, по замыслу моему и согласно воле моего бога…
Слуга Судьбы возложил гибкие пальцы на поверхность серебристого медальона, и они начали светиться неясным голубоватым светом.
Вскоре этот свет охватил все тело волшебника, стремительные искорки бежали по широкому синему плащу, и весь этот поток изливался на скорчившегося в бессмысленной борьбе Конана.
Сам же Конан, продолжая наблюдать мага, приобретал и новые ощущения. Что-то и в самом деле происходило с его телом. Он чувствовал, как бесчисленные боевые рубцы сами собой затягиваются, живот обрастает внушительным слоем жира, могучие мускулы, напротив, сжимаются, съеживаются, а сам он горбится, как будто все прожитые годы сейчас в одночасье превращают его в старика. И на фоне этих преобразований незаметно в душу его начинает закрадываться нечто ранее ему неведомое — не то усталость, не то лень, нечто такое, отчего человек бросает все дела и спешит к мягкому дивану. Вот и теперь эта усталость души требовала забыть о прелестях бурной жизни, о подвигах и походах, о Добре и Зле, об этом жутком волшебнике, — она требовала всецело отдаться во власть отдыха и развлечений…
— Кро-о-ом! — из последних сил вскричал Конан.
И, словно откликаясь на прощальный зов измученной души, вспыхнул яркий огонь. Конан видел, как Слуга Судьбы удивленно вскинул голову, и синий капюшон спал, обнажив лысый, вытянутый, точно яйцо, череп. Волшебство не отступило, нет, но Конан чувствовал, что внезапный взрыв огня дал ему передышку.
А когда огонь исчез, киммериец увидел перед собой могучего черноволосого и чернобородого исполина, окруженного дружиной похожих на Конана воинов в серых кольчугах, с широкими длинными мечами и простыми железными щитами. Темные глаза чернобородого исполина пылали гневом, и он разжал уста:
— Последняя мольба моего излюбленного сына услышана. — Черноволосый король поднял руку, сжимавшую огромную боевую секиру, и его низкий, властный голос зазвучал вновь: — Остановись, Брахо, презренный пес! Не ты, но я вручил Конану-киммерийцу мужество и силу, и не тебе, рабу непризнанного бога, распоряжаться ими! Отступи, повелеваю тебе!
— Ты не мой бог, Кром Киммерийский, — холодно сказал Слуга Судьбы; впервые на его бледном бесстрастном лице появилась жестокая улыбка. — Ты не можешь повелевать мною. Равно ты не можешь и лишить моего бога священного права причитающейся ему мести. Убирайся, Кром, или ты думаешь, что я не справлюсь с тобой? — И ледяной смех магистра Синих Монахов разнесся под сводами высокого тронного зала.
«Безумец, безумец, — колотилось в мозгу Конана, — как может он противопоставлять себя богу!» Согласно верованиям киммерийцев, некогда Кром играючи слепил Землю, населил ее людьми и вручил этим людям единственный дар — силу, мужество и волю к справедливости. Легенды гласили, что, сотворив мир, Кром сразу же забыл о Земле и смертных. Но Конан знал: это не так. С небес боги пристально следят за деяниями человеческими. Кром принадлежал к тем богам, которые никогда — за редчайшими исключениями — не помогали людям. Но однажды, в миг смертельной схватки с Ях Чиенгом, Кром все-таки вмешался в судьбу Конана, — его божественный гнев развеял порождения Тьмы и привел киммерийца к победе. И вот теперь Кром явился снова, дабы защитить свой великий дар, дар, сделавший сына Крома самым знаменитым героем Хайбории… Но и Слуга Судьбы не собирался отступать. Он снова приложил руки к загадочному медальону и, как показалось Конану, закрыл глаза. Брахо начал стремительно расти, через секунду-другую он уже был раза в три больше Крома и его воинов. Конан ужаснулся: неужели возможно, чтобы кто-либо взял верх над Отцом Киммерии?! Воины Крома бросились рубить гигантские ноги магистра, но, казалось, их усилия были тщетны; тут Конан невольно вспомнил, как столь же тщетны были попытки адских тварей одолеть человека-птицу. Привычный мир как будто рушился на глазах у киммерийца. Кром, казалось, был здесь уже целую вечность, но исполинский Слуга Судьбы несокрушимо стоял, пытаясь сосредоточиться и наверняка поразить киммерийского бога.