Фронто расплылся в ехидной улыбке:
— Наконец-то — я свидетель — сам бесстрашный генерал Конан чего-то испугался.
— Ладно-ладно, — пробурчал Конан. — Когда мы доберемся до стен дворца, посмотрим, кто больше испугается...
— Не двигаться! — раздался хриплый голос с сильным кофийским акцентом. — Вы под прицелом двенадцати стрелков с натянутыми луками.
Конан скосил глаза и увидел подходящего к костру из темноты леса худого человека с повязкой на одном глазу, одетого в обноски некогда дорогой одежды. Движение в зарослях вокруг выдавало присутствие его приятелей.
— Кто ты? — поинтересовался Конан.
— Скромный человек, скромно собирающий плату за пользование его угодьями, а именно — этой милой зеленой рощицей, — сказал незнакомец, а затем обернулся к лесу и крикнул: — Ребята, можете вылезать. Покажите этой компании наконечники своих стрел.
В банде грабителей оказалось не двенадцать, а всего семь лучников, но и они, окружив троих путников, уверенно держали их на прицеле.
Конан подобрал под себя ноги, изготовившись к тому, чтобы мгновенно вскочить, если потребуется. Будь он один, он давно бы сделал это и, полагаясь на надежность кольчуги под туникой, атаковал бы разбойников. Но то, что его друзья неминуемо погибнут при этом, удерживало киммерийца от столь решительных действий.
— Так-так, посмотрим, что тут у нас есть. — Довольно потирая руки, главарь банды наклонился над кожаным мешком, откуда извлек медную шкатулку. — Что там внутри? Золотишко? Легковато будет... Камешки? Ну-ка, ну-ка...
— Я предупреждаю: не стоит открывать эту штуку, — сказал Разес.
Одноглазый бандит коротко усмехнулся и поднял крышку коробки.
— Что? — воскликнул он. — Да здесь пусто... нет, смотри-ка... дым какой-то повалил..
Неожиданно грабитель с криком отбросил шкатулку в сторону. Из медной коробочки показалось что-то, в неверном свете костра напоминающее облако дыма. Оно быстро выросло до размеров человека и, подлетев к одноглазому, обмоталось вокруг него. Бандит, закричав, стал прыгать, затем повалился на землю и со стонами стал кататься по траве, хлопая себя руками по одежде, словно пытаясь сбить невидимое пламя. Разес сидел неподвижно и только что-то бормотал себе под нос.
Шкатулка лежала там, где ее кинули, но из нее выскочило еще одно дымное облако, затем еще одно. Бесформенные, бестелесные тени, они носились в воздухе, словно неуловимые стайки рыб в толще воды. Одно из них набросилось на второго бандита, который тоже застонал от боли и покатился по земле.
Остальные разбойники выстрелили в черные мечущиеся тени — но стрелы прошли сквозь дым безо всякого сопротивления, не нанося никакого вреда. Главарь банды и второй лучник, перестав стонать, затихли на земле. В считанные секунды их сообщники исчезли в ночном лесу, оглашая округу ругательствами и испуганными криками.
Разес встал, подобрал шкатулку и, держа ее в вытянутых руках, произнес нараспев какую-то непонятную фразу. При этих звуках облака дыма одно за другим безропотно втянулись в свою медную клетку.
Наконец астролог захлопнул крышку и злорадно заметил:
— По крайней мере, он не сможет утверждать, что я его не предупреждал. Или, скажем точнее, его привидение ни в чем не сможет меня упрекнуть.
Конан пробурчал:
— А ты смыслишь в колдовстве куда больше, чем прикидываешься. Что это были за чертики?
— Самые элементарные духи, материализованные и загнанные в шкатулку древним могущественным заклинанием. В темноте они повинуются мне, но не выносят дневного света. Эту коробочку я выиграл у колдуна Луксура из Стигии. Звезды предсказали мне, что эта партия будет за мной.
— Это уже похоже на шулерские штучки, — сказал Конан.
— Может быть, но он-то тоже пытался сжульничать, заколдовывая кости!
Конан задумчиво посмотрел в костер:
— Твои пожирающие человечину тучки спасли наше имущество, а может быть, и нашу шкуру. Но если бы я не заслушался твоей болтовней, то услышал бы приближение бандитов и не позволил застать себя врасплох, как ягненка. А что касается азартных игр — я столько проиграл в своей жизни... Иной человек за всю жизнь столько золота не видел. Но чтобы я сел играть с колдуном — Митра меня сохрани! Ладно, — оборвал сам себя киммериец, — хватит болтать. Ложитесь спать, я дежурю первым.
Разес обвел приятелей вокруг Хоршемиша и вывел их вновь на главную дорогу, ведущую в Офир.
Чем дальше они шли, тем более беспокойным становился Конан. Его пугала не возможная перспектива оказаться самому в темнице Морантеса — киммериец уже не раз бывал за решеткой в своей жизни. Не пугали* его и пытки, и даже смерть, постоянный его спутник по жизни, на которого он даже перестал обращать внимание.