После тесного ущелья дорога пошла вниз и скрылась в густом лесу, которым были покрыты северные холмы. В отдалении, за холмами, виднелась Алимана, разбросавшая свои петли по равнине, — словно серебристая змея, греющаяся в последних лучах заходящего солнца.
Люди двинулись вниз, обвязав предварительно тележные колеса тормозящей цепью. Дорога петляла по холмам. Когда на гаснущем небе загорелись звезды, они достигли развилки. Тут войско остановилось и встало лагерем. Конан, опасаясь того, что враг может неожиданно напасть из-за реки, всюду расставил часовых. Но ничто не потревожило покой измученных воинов, — кроме рычания леопарда, который случайно забрел в лагерь и обратился в бегство от громкого крика часового.
Наутро Троцеро со своим полком выступил по направлению к Тунаисской переправе, — туда вела правая дорога. Конан и Просперо двинулись по левой и вскоре, около полудня, достигли еще одной развилки. Здесь Просперо с небольшим отрядом повернул направо, к средней, Ногарской переправе. Конан же с оставшимися конными и пешими воинами продолжал свой путь на запад, к Мевано.
Сотня за сотней, отряд за отрядом, шли мятежники, возглавляемые Конаном, по узкой дороге. Они встали на еще один ночной привал и утром двинулись дальше. Спустившись с лесистых приторных холмов, они снова увидели полноводную Алиману, которая отделяла Аргос от Пуантена. Вообще говоря, Аргосу принадлежали также и земли за Алиманой, а именно, треугольник при слиянии Алиманы с Хорогом. Но во времена Вилера Третьего Аквилония нарушала границы и, будучи сильнее, все еще владела этой землей, исконно принадлежавшей Аргосу.
Когда войско Конана достигло равнины, киммериец велел всем говорить как можно меньше и как можно тише и идти как можно бесшумнее. Телеги были укрыты в густом лесу. Мятежники разбили лагерь так, чтобы его не было видно с Меванской переправы. Вперед были высланы разведчики, вернувшись, они сообщили, что не обнаружили никаких признаков врага, но принесли неприятную новость — река разлилась. Было время таяния горных снегов.
Еще до рассвета сотники Конана подняли людей. Те, недовольно ворча, поели всухомятку и торопливо построились. Конан пошел вдоль рядов, изрыгая проклятия и угрозы тем, кто громко говорил или звенел оружием. Ему, обладавшему необыкновенно чутким слухом, казалось, что враг, находясь за несколько лиг, за бурлящей рекой, может что-нибудь слышать. «Если бы они были лучше обучены, — думал он раздраженно, — то двигались бы бесшумно, как кошки».
Чтобы шуметь как можно меньше, сотники отдавали приказы не окриками и не сигналами горном, как обычно, а жестами, и это вызывало определенное замешательство в рядах воинов. Один отряд пошел не туда, куда было нужно, и налетел на другой. Десятники пустили в дело кулаки, и с помощью оплеух и зуботычин порядок был восстановлен.
Войско Конана спустилось к Алимане. Дорога и берега реки были скрыты густым туманом. Моросило. Конан отпустил поводья и вгляделся в туман, пытаясь разглядеть, что творится на том берегу. Его конь, Яростный, стоял у самой кромки воды, мутно-бурой от глины. Река действительно прибыла, она бурлила и рокотала.
Конан жестом подозвал своего помощника, Аларика. Этот аквилонский юноша подавал надежды. Аларик подъехал к своему маршалу.
— Глубоко, как ты думаешь? — негромко спросил Конан.
— Глубже, чем по колено, Командор, — ответил Аларик. — Может быть, по грудь. Позволь мне пустить в реку своего коня, чтобы узнать наверняка.
— Постарайся не попасть в ил — может засосать, — предупредил Конан.
Юноша заставил своего гнедого войти в бурлящий поток. Конь заартачился было, но потом послушно поплыл к северному берегу. Когда они достигли середины реки, мутная вода дошла Аларику до пояса; он обернулся, и Конан знаком велел ему плыть обратно.
— Нужно попробовать, иначе мы просто не можем, — сказал Конан, когда помощник снова стоял вместе с ним. Голос его звучал озабоченно. — Передай конникам Дио, чтобы они переправились первыми и обследовали лес. Потом пойдут пешие воины — цепочкой, каждый должен держаться за пояс впереди идущего. Кто-нибудь из этих деревенских болванов наверняка потонет: стоит только потерять дно под ногами — и оружие потянет вниз.
На рассвете конные отряды начали переправу. День обещал быть хмурым. Тысячник Дио подал с того берега знак — все в порядке, в лесу неприятеля нет.
Конан пристально смотрел за тем, как кони плыли через бурлящую реку, отмечая глубину воды. Когда стало ясно, что ближе к тому берегу река мельче и в лесу никого нет, он подал пешим воинам знак — переправляться. Два отряда копейщиков и один — лучников вошли в воду, река доходила им до груди. Каждый крепко держался за пояс впереди идущего, а лучники высоко поднимали свои луки над водой.