На этот раз Кесадо выглядел великолепно — черный бархатный камзол, высокие сапоги превосходной красноватой кордавской кожи. Теперь он выступал в иной роли, чем прежде, и эта смена роли была не в пользу его прежнего хозяина. Прослышав о достижениях шпиона на службе у Вибия Латро, восхищенный король Нумедидес настоял на повышении Кесадо и назначении его послом. Как оказалось, это было ошибкой.
Зингаранец был превосходным шпионом, многолетний опыт научил его, как действовать, не вызывая ни малейшего подозрения, сохраняя глуповато-безразличный вид. Теперь же, неожиданно назначенный на более высокооплачиваемую и значительную должность, он утратил свой униженный, смиренный облик. На передний план вылезла заносчивость и напыщенное высокомерие новоиспеченного зингаранского вельможи. Он напоминал стервятника, воспарившего слишком высоко. И вот теперь надменным тоном, гонко завуалированными угрозами он пытался убедить короля Мило и его советников, что было бы мудрее снискать расположение короля Аквилонии, нежели поддерживать всяких мятежных оборванцев.
— О Государь и почтенный совет, — говорил Кесадо резким, поучающим голосом, — несомненно, вам известно, что, коль скоро вы предпочтете выбыть из числа друзей моего господина, вы будете считаться его врагами. И чем дольше вы будете позволять мятежному врагу укрываться в ваших владениях, тем суровей будут последствия этой черной измены моему властелину, могущественному королю Аквилонии.
Квадратное лицо короля Мило побагровело от гнева, он резко выпрямился в кресле. Коренастый человек средних лет, обладатель роскошной седеющей бороды, покоящейся на груди, Мило производил впечатление флегматичного молчуна и скорее походил на какого-нибудь доброго крестьянина, чем на властителя богатой, могущественной страны. Медлительный в решениях, он мог быть исключительно упрямым, когда наконец принимал решение. Глядя в глаза Кесадо, он отчеканил:
— Аргос — свободное и независимое государство, сир! Мы никогда не были и, если есть на то воля Митры, никогда не будем вассалами короля Аквилонии. Измена — это злодеяние вассала против своего сеньора. Уж не утверждаешь ли ты, что этот жирный Нумедидес — владыка Аргоса?
Кесадо прошиб пот; его костлявый лоб влажно заблестел в полосах лазоревого, изумрудного и алого света, падавшего через витражные окна палаты совета.
— Я отнюдь не имел в виду этого, — торопливо поправился он и попросил теперь уже довольно робко: — Но при всем уважении, я должен заметить, что мой господин едва ли сможет закрыть глаза на поддержку, которую его властительный собрат оказывает бунтовщикам, посягающим на его священный Рубиновый Трон.
— Мы не оказывали им никакой поддержки, — сердито произнес Мило. — Твои шпионы должны были донести тебе, что остатки мятежников стоят лагерем на Паллосской равнине и, не получая продовольствия из Мессантии, в отчаянии рыщут по окрестностям в поисках еды. Их прославленные боссонские лучники упражняются в стрельбе, охотясь за утками и оленями. Ты говоришь, что победа, одержанная маршалом Прокасом, была решающей? В таком случае чего бояться могущественной Аквилонии — кучки беглецов, которые от голода уже превратились в сборище разбойников? Нам известно, что у них негу и десятой части прежней силы и что лишения день за днем еще больше истощают их ряды.
— Это верно, Государь, — проговорил Кесадо, вновь обретая равновесие. — Но это лишний раз доказывает, что такому могущественному государству, как Аргос, совершенно незачем укрывать на своих землях эту шайку. Они не могут напасть на государя и занимаются тем, что грабят твоих же верных подданных.
Мило нахмурился и замолчал — он не мог найти ответ, который прозвучал бы для Кесадо убедительно. Он не мог сказать, что дал князю Троцеро, своему давнему другу, слово, что позволит мятежникам использовать его земли для того, чтобы вести подготовку к действиям против соседнего королевства. Кроме того, аквилонский посланник явно торопил его с решением, а это вызывало у него негодование. Он любил принимать решения самостоятельно, неспешно, сейчас же ему попросту угрожали.
Король грузно встал и кратко объявил о том, что переговоры откладываются.
— Посланник Кесадо, мы примем к сведению просьбы нашего собрата. Тебя известят о том, какое решение мы соблаговолили принять. Мы разрешаем тебе удалиться.