Вместе с тем Прокас не мог и отступить. Его войско превосходило войска мятежников и аргосцев, вместе взятых, и король Нумедидес с легкостью мог расценить отход как трусость или измену. — после чего Прокас лишится головы за неповиновение.
Солнце клонилось к западу, а Прокас все еще держал совет. Мнения его военачальников расходились, и он медлил с решением. В конце концов он сказал:
— Сегодня уже слишком поздно, чтобы что-то начинать. Мы отойдем к северу, туда, где мы оставили обоз, и разобьем укрепленный лагерь. Отдайте людям приказ, пусть начнут земляные работы.
Троцеро, давно спешившись, наблюдал за войском врага, щурясь от солнца. Рядом стоял Публий и жевал куриную ножку. Доев ее, казначей спросил:
— Во имя Митры, что делает Прокас? Мы здесь и ждем его, а он отходит назад и разбивает лагерь. Спятил он, что ли? Ведь он должен знать, что ночью мы можем без шума исчезнуть. Или проскользнуть мимо него и войти в Аквилонию.
Троцеро покачал головой:
— Разведчики доложили, что приближаются аргосцы, — очень может быть, что поведение Прокаса как-то с этим связано. Все, что нам остается, — это ждать и гадать. Аргосские всадники означают либо помощь, либо угрозу, — для нас, конечно. Может выйти так, что эти две силы нас зажмут и сотрут в порошок, — если, конечно, Прокас не рассчитывает, что аргосцы за него сделают его грязное дело.
Когда князь произносил последние слова, его слуха достиг конский топот. Он обернулся на запад и оглядел равнину. К холму подскакали всадники, — то были мятежные аргосцы. Двое из них спешились — их оружие зазвенело — и стали подниматься на холм. Один был худ, высокого роста, скуластое лицо его было обветрено, — он выглядел, как старый воин, для которого война была единственным занятием. Его товарищ был моложе и ниже ростом, толстощекий, курносый, он с любопытством оглядывался по сторонам. На нем была позолоченная кольчуга и багряный плащ с алой каймой, на шлеме его развевался султан багряно-алых перьев.
Старый воин заговорил первым:
— Привет тебе, князь Троцеро! Я, Аркадио, командир Королевского Охранительного Полка, к твоим услугам, сир. Позволь мне представить Кассио, принца Аргосского. Он — будущий наследник трона. Мы желали бы видеть вашего маршала, Конана-киммерийца, нам нужно посоветоваться с ним.
Кивнув Аркадио и склонив голову перед принцем Аргосским, Троцеро сказал:
— Я помню, каким ты был в детстве, принц Кассио, —- озорной мальчишка, настоящий сорвиголова. Что касается маршала Конана, то мне очень жаль, но он нездоров. Однако вы могли бы рассказать мне, что привело вас сюда, — я его помощник.
— Наша задача, князь Троцеро, — произнес принц, — воспрепятствовать аквилонскому вторжению на наши земли. Для этого король, мой, отец, послал сюда меня вместе с наспех собранным войском. Полагаю, мои военачальники и я могут рассчитывать на тебя и на твоих сторонников, как на союзников?
Троцеро улыбнулся:
— Добро пожаловать, добро пожаловать и еще раз добро пожаловать. Принц Кассио! Судя по вашему виду, вы проделали долгий путь по пыльной дороге. Может быть, вы с Аркадио зайдете к нам в палатку, чтобы отдохнуть; а ваша охрана расположится пока внизу? Вино у нас давно кончилось, но эль еще есть.
Когда они шли к палатке, Троцеро тихо сказал Публию:
— Вот почему Прокас отступил, хотя мы были почти уже у него в лапах. Он не решился перейти в нападение, — это было бы началом войны с Аргосом, а такого приказа у него не было. Покинуть пределы Аргоса он тоже не решается, — тогда его заклеймят как труса. Поэтому он сидит в своем лагере и ждет, пока...
— Троцеро! — прогремел голос в палатке. — Я слышу, что у тебя, кроме Публия, появился еще один собеседник. Кто это такой? Тащи его сюда!
— А вот и маршал Конан, — Троцеро удалось ловко скрыть изумление. — Не угодно ли вам войти внутрь, достопочтенные гости?
Когда они вошли в палатку, Конан, полуодетый, попытался привстать с постели им навстречу. Благодаря молитвам и уходу Декситея он полностью обрел сознание, могучее тело взяло верх над смертельным напитком, глоток которого погубил бы обычного человека. Однако пока он мог только думать и говорить, ибо яд продолжал еще сковывать члены великана. Будучи не в состоянии подниматься без посторонней помощи, он чувствовал себя как в тюрьме, и это злило его.