Когда Конан изложил свой план, принц Кассио заулыбался. Ему все больше и больше нравился этот суровый северный варвар, военные планы которого были столь же искусными, сколь и невероятными.
— Дай ему пятьсот коней, Аркадио, — сказал он. — На это король, мой отец, ничего не скажет.
Аркадио, звеня оружием, отправился выполнять приказ. Вскоре на поле, где боссонские лучники строились на утреннюю перекличку, появились двести аргосцев. Они вели в поводу оседланных коней и подгоняли их криками. Троцеро и Просперо собрали пеших воинов, стоящих в недоумении кто где, и самолично построили их стройными рядами.
— Приведите моего коня и посадите меня в седло, — приказал Конан. — Я должен разъяснить свой план тем, кто будет его исполнять.
— Командор! — воскликнул Декситей. — Твое состояние не позволяет тебе...
— Пощади меня, почтенный жрец, довольно забот обо мне. Люди не видели Конана целый месяц и наверняка уже гадают, жив ли он вообще.
Слуги Конана общими усилиями подняли в седло его огромное тело, и киммериец рассердился, увидев, какими неповоротливыми, точно скованными, сделались его могучие члены. Синие глаза его горели огнем непобедимой воли, густые брови нахмурились в яростном усилии оживить ослабевшие мышцы. От этой отчаянной попытки он весь напрягся, но кровь едва двигалась в его онемевшем теле. Постаралась Альсина, готовя свое смертоносное зелье.
Наконец слуги привязали Конана к седлу ремнями, — он же дал яростную клятву и призвал своих суровых северных богов помочь ему отомстить за это позорное, оскорбительное положение.
Как зачарованный наблюдал за всем этим принц Кассио. В Мессантии придворные с презрением смотрели на Конана как на варвара, неббразованного зверя, которого аквилонские дворяне из необъяснимой прихоти назначили командором повстанческой армии. Глядя на него сейчас, принц чувствовал необыкновенную властность этого человека, бесконечные запасы затаенной в нем энергии. Он ощущал целенаправленность киммерийца, нестандартность мысли и силу его присутствия — качества, которые подчиняли его воле простых солдат, равно как и благородных воинов. Этот человек, думал Кассио, создан повелевать, рожден, чтобы стать королем.
Поддерживаемый с обеих сторон верховыми, Конан направил коня вдоль разношерстных рядов пехоты к тому месту, где расположился батальон боссонских лучников. С перекошенным от неимоверного напряжения лицом Конан поднял руку в приветствии своему войску. Воины ответили воодушевленным ревом.
Пол-лиги к северу, двое королевских разведчиков, оставленных в тылу для наблюдения за повстанцами, наскоро обедали в кустах у дороги, ведущей к Саксульскому перевалу. Многоголосый рев армии мятежников, достигший их ушей, заставил разведчиков переглянуться.
— Что это? — встревоженно спросил тот, что помоложе.
Другой заслонил от солнца глаза, всматриваясь вдаль:
— Слишком далеко, чтобы разглядеть; что бы это могло так обрадовать разбойников? Я думаю, нужно сообщить маршалу Прокасу. Оставайся здесь, а я съезжу.
Старший из разведчиков, дожевывая на ходу, отвязал коня и вскочил в седло. Утренний воздух ответил эхом удаляющемуся стуку копыт по утоптанной дороге.
Успокоив возбужденных воинов легким движением поднятой руки, Конан обратился к шеренге лучников. Он сказал, что на них, из всей армии, пал выбор исполнить чрезвычайно важное задание — уничтожить отступающих захватчиков. Им предстояло тайком пробраться в расположение врага, спешиться и открыть стрельбу. Стреляя из укрытия, рассредоточившись по двое и по трое, им удастся поразить сотни отступающих врагов, не подозревающих о засаде. А когда сторонники короля опомнятся, не отягощенные броней лучники успеют сесть на коней и с легкостью уйдут от тяжеловооруженных аквилонцев.
Во главе каждого отряда был поставлен опытный всадник, который позаботится о лошадях, когда лучники спешатся. А тем, кто не привык к верховой езде, — Конан как-то хмуро усмехнулся, — придется покрепче вцепиться в седло или в лошадиную гриву; для пехотинцев, временно посаженных в седло, искусство верховой езды не имеет значения.
Ведомые Паллантидом, аквилонским наемником, в прошлом туранским верховым лучников, дезертировавшим недавно из лагеря королевского войска, боссонцы на рысях выехали из расположения повстанческих отрядов и взяли на север, поднимая клубы желтой пыли со старой аквилонской дороге.