Вернулся разведчик со странным донесением. У подножия холма, слева от ущелья Великанов, он натолкнулся на лежащие грудой трупы сатиров, все с перерезанным горлом. Тела, размозженные и разбитые, были сброшены откуда-то сверху.
— Дело пахнет колдовством! — пробормотал Троцеро. — Держу пари, что королевский колдун объединился с Нумитором.
Доехав до ущелья, двое всадников пришпорили коней и скрылись на дороге, что шла параллельно разлившейся реке Битаксе.
Вскоре они вновь появились на скалистом утесе и знаком дали знать, что все спокойно. Конан еще раз пристально оглядел вершины. Ему показалось, что он заметил какое-то мимолетное движение, — черное пятнышко, хотя оно вполне могло быть просто игрой света, на которую отозвались усталые глаза. Повернувшись, он знаком показал сотнику Морену — предводителю отряда, — чтобы тот въехал в ущелье.
Отступив к обочине, Конан напряженно наблюдал за своими людьми. Он смотрел, как они проезжают мимо, и сердце его радовалось их боевому виду, которого он добился в результате бесконечных учений. Его конь, гнедой жеребец, отчего-то беспокоился, бил копытами и плясал. Конан похлопал его по шее, чтобы успокоить, но гнедой все дрожал. Первое, что пришло ему в голову, — это то, что животному не терпелось рвануться вперед, за другими; но конь волновался все больше и больше, и в душе Конана шевельнулось недоброе предчувствие.
Бросив еще один взгляд на ущелье, Конан, сдвинув брови, перекинул ногу через седло и соскочил с коня на землю, — его кольчуга зазвенела. Сжимая повод, он закрыл глаза. Чувствительность варвара, куда более острая, чем у людей, выросших в городе, никогда его не обманывала. Подметками сапог он ощутил слабую дрожь земли. Это была не та дрожь, что производит отряд скачущих всадников, — это было что-то не такое быстрое, что-то размеренное, неторопливое, отчетливое, словно земля проснулась и теперь зевает и потягивается.
Конан больше не колебался. Приложив руки ко рту и набрав побольше воздуху в могучие легкие, он закричал, что есть мочи:
— Назад, Морен! Выходи из ущелья! Гони коней назад! Все назад!
В ущелье произошло некоторое замешательство, — пока команду передавали из конца в конец и всадники в узком проходе разворачивали коней. Колдун, стоящий на утесе над их головами, выкрикнул последнее заклинание и, сам оставаясь в пятиугольнике, ударил по скале резным посохом.
Земля начала тихо гудеть, словно под ней что-то глухо перекатывалось. Скалы закачались над головами отходящих всадников. От них отрывались глыбы черного базальта и, подпрыгивая, катились вниз, сначала обманчиво-медленно, затем все быстрее и быстрее, задерживаясь на уступах, дробясь, и с грохотом обрушивались в расселину. Река Битакса вздыбилась волнами, пена взлетела вверх, к камнепаду.
Конан не сразу попал ногой в стремя, — животное, в паническом ужасе, плясало вокруг него. Всунув ногу в стремя, он, чертыхаясь, взлетел в седло и развернулся, чтобы ехать навстречу пешей колонне, которая, все еще ничего не подозревая, двигалась к ущелью.
— Назад! Назад! — ревел он, но слова тонули в рокочущих громовых перекатах землетрясения. Он поставил коня так, что преградил путь колонне, и отчаянно махал руками. Передние поняли и замедлили шаг; но задние продолжали напирать, и колонна сбилась, превратилась в месиво.
Со скал ущелья Великанов катились камни, сами скалы качались и рушились. Миллионы тонн горной породы падали в пропасть, камнепад ревел, как разъяренный бог. Земля под ногами воинов тряслась и дрожала; чтобы стоять прямо, они хватались друг за друга, падали, со звоном роняя оружие, на каменистую землю.
Всадники Конана, сломя голову, бежали из гибельного ущелья, ужас подгонял их. Передние врезались в пешую колонну, несколько коней повалилось наземь, выбросив всадников из седла и побив копытами пехотинцев, оказавшихся в клещах. Гром землетрясения прорезали вопли людей и жалобное ржание лошадей.
Река вскипела пеной, взволнованная камнепадом, волны вышли из берегов, вода залила дорогу. Воины шлепали по колено в жиже и молились своим богам.
Сдерживая обезумевшего коня, дикой хваткой сжимая поводья, Конан попытался восстановить порядок.