— Сколько нас сейчас? — спросил Конан Публия. Был вечер, войско подходило к Илимии, приграничной деревушке.
Бывший канцлер пролистал свои списки.
— Около восьми тысяч, если считать тех, кто болен, но еще держится на ногах, а таких около тысячи.
— Кром! Когда мы отошли от Алиманы, нас было десять тысяч, и по дороге к нам присоединялись сотни и сотни. Что же с ними сталось?
— Многие пришли к нам в радужном настроении, словно жених к невесте, но, прошагав пару лиг, все в пыли и поту, призадумались, правильно ли они сделали, оставив родной очаг. Подумали о своих семьях и вернулись домой собирать урожай, — сказал Троцеро.
— Да еще и эта пятнистая хворь косит людей тысячами, — добавил Декситей. — И я, и мои лекари пробовали уже все травы, все лечебные средства, и все безрезультатно. Похоже, что здесь не обошлось без колдовства. Против злой судьбы не пойдешь.
С языка Конана уже готовы были сорваться презрительные недоверчивые слова, но он сдержался. После землетрясения он не смел больше недооценивать колдовские возможности врага, как и беспричинную жестокость богов.
— Если бы мы смогли уговорить сатиров со своими трубами присоединиться к нам, — произнес Просперо, — то никто бы и не заметил, что нас так мало.
— Но они бы не ушли из Броцельонского леса, это их дом, — сказал Конан.
— Но ты мог бы взять в заложники старого Зудика, и это вынудило бы их сделать по-нашему, — возразил Просперо.
— Это не в моих правилах, — нахмурился Конан. — Зудик оказался верным другом, и я никогда бы не поступил с ним плохо.
Троцеро мягко улыбнулся:
— Не ты ли презирал принца Нумитора за его возвышенные представления о рыцарской чести.
Конан сдвинул брови.
— У дикарей вождь не имеет большой силы. Я жил среди них, я знаю. Кроме того, я вообще не думаю, что даже великая любовь к вождю и забота о нем возьмут верх над страхом перед чужими краями, который присущ всем маленьким народам. Но давайте обратимся к будущему, не будем бередить тени мертвого прошлого. Что слышно от разведчиков о войске Ульрика?
— Ничего не слышно, — ответил Троцеро, — правда, сегодня они заметили вдалеке несколько всадников, но те быстро скрылись из вида. Мы не знаем, кто они такие; но я готов спорить, что северные бароны все еще удерживают князя Ульрика.
— Завтра, — сказал Конан, — я возьму отряд Гирто и произведу разведку пуантенской границы, а остальные пойдут к Илимии.
— Но Командор! — возразил Просперо. — Это безрассудство. Полководец должен находиться позади своих войск, откуда можно руководить их действиями, а не рисковать своей жизнью, как безродный искатель приключений.
Конан нахмурил брови.
— Раз здесь командир я, я буду командовать так, как считаю нужным. — Он увидел растерянный взгляд Просперо и с улыбкой добавил: — Не бойся, я глупостей не натворю. Но даже маршал должен иногда делить опасность наравне со своими воинами. Да и вообще, разве сам я не безродный искатель приключений?
—- Мне думается, — проворчал Просперо, — что ты просто потакаешь своей варварской натуре. Любите вы драться лицом к лицу.
Конан по-волчьи оскалился, но ничего не ответил.
* * *
Отряд Конана выехал промозглым, туманным утром, дорога лежала перед ним золотой лентой. Впереди был Конан, в металлической кольчуге, как и все остальные, справа от него двигался сотник Гирто. Конники гордо ехали по ухабистой деревенской дороге, уперев пики в стремена. Несколько всадников скакали поодаль, производя разведку окрестностей. Кругом были поля, отдыхающие под паром, грядки, зреющие виноградники.
Крестьяне, работавшие на пашнях или в виноградниках, отрывались от работы, опирались на грабли и мотыги и провожали воинов взглядом. Один-два подняли руку в осторожном приветствии, но большинство хранили недоверчивое молчание. По сторонам Конан отмечал временами мелькание женских нижних юбок, красных и желтых, женщины торопливо прятались от проезжающих воинов.
— Ждут, кто победит, — сказал Гирто.
— Вполне можно их понять, — отозвался Конан, — ведь если мы проиграем, пострадают все, кто помогал нам.
За следующим холмом, в неглубокой долине, раскинулась, прижавшись к земле, Илимия. Небольшая речушка медленно извивалась вдоль глинобитных хижин, направляясь на восток, к Хороту. Ивы склонились над своим отражением в темной, ленивой воде.