– Если следовать твоей привычке к ассоциациям, то такое возможно на следующем примере: помнишь, кузнец из гоголевской сказки искал чёрта, который сидел у него в мешке за плечами?
– «Ночь перед Рождеством», – машинально уточнила девушка, – скоро начнём читать с шестым классом.
– Наверное, «Ночь», не помню. А что, если Влад говорит правду? Сила у тебя имеется, только ты ею не умеешь воспользоваться. Или лучше: не знаешь о ней.
– Последнее больше похоже на правду. Предположим, мы добрались до истины. У меня есть сила, о которой я не знаю. И что мне эта истина даёт? Компьютер твой я восстановить всё равно не сумею.
– Может, ты ею пользуешься неосознанно? Алексею же помогла.
– Не верю.
– Влад сказал. Ему же веришь?
– И ему не верю. Потому что тогда получается, что я могу взорвать школу.
Заковыристая логика Юльки в очередной раз оборвала на полдороге размышления Олега… Девушка завозилась на столе, двигаясь к краешку, и спрыгнула.
– Домой хочу. Выспаться нормально. Подготовиться к завтрашнему рабочему дню. Который час?
– Третий. Я отвезу тебя. Только сначала поклянись, что не будет больше никаких «ключей».
Часть вторая
29.
Барсик сидел на бордюре приподъездной площадки и задумчиво созерцал кончик своего хвоста. Лохматый кончик нервно шлёпал об асфальт, и Юлька со слабым интересом ждала, когда коту надоест его странное занятие. Минут пять он уже точно сидит.
Подъездная дверь ударилась ручкой о стену. Со смехом, визгом и щебетом вылетели на улицу нарядно одетые девчонки. Изумлённая Юлька в той, что поздоровалась, узнала соседку Наташу. Ну конечно! Сегодня её день рождения, вот и бегает с подружками повсюду!
Звонкоголосые дамы быстро упорхнули к соседнему дому. Юлька некоторое время, морщась, махала рукой – развеять тяжёлое сверхароматное облако: девочки, наверное, щедро облились духами, причём, кажется, старыми, либо сообразили слить в один флакон остатки разных… Барсик, подскочивший от внезапного переполоха, снова присел, уже ближе к заборчику вокруг газона.
Пока Юлька раздумывала, идти сразу домой или посидеть ещё на скамейке, из подъезда выбежала Динка – маленькая белая собачка, крепкая, с плотной белой шерстью. Она подбежала к Барсику и быстро обнюхала его. Кот брезгливо отвернул морду: будучи старыми знакомыми, они не всегда питали друг к другу расположение. Но настроение у Динки было явно игривое. Она решительно ткнула Барсика в шею и прыгнула на дорогу перед ним, присев на передних лапках – завилявший хвост кверху. Короткий тяв был очень похож на человеческое нетерпеливое: «Ну?»
Кота проняло. Он вскочил на все четыре лапы и тоже сиганул на дорогу. Чрез секунду он мчался, задрав хвост и дурашливо растопырив лохматые штанишки задних лап, к последнему подъезду дома, а Динка с азартным счастливым воплем гналась за ним. В конце дома роли поменялись: теперь Динка улепётывала от Барсика, от восторга свесив язык набок, а кот, с воинственно прижатыми ушами, «гнал» собаку по дороге…
У родного подъезда они снова поменялись – и так до тех пор, пока Барсик не свалился посреди дороги и наотрез не отказался бегать. Динка побегала вокруг него с просительным визгом – и села рядом. Собачья морда выражала наслаждение, пока Динка, «улыбаясь», смотрела, как Барсик пытается языком привести свои белые лохмы в подобие порядка… Юлька улыбалась, наблюдая редкую сценку, а потом негромко позвала:
– Народ, пошли домой?
Оба зверя повернули к ней головы. Девушка встала со скамейки и, оглянувшись на них, встала у двери.
Динка умела дверь открывать – раньше, когда дверь ещё не была домофонной. А Барсик мог открывать в обе стороны: из подъезда мордой толкнуть, с улицы – лапой подцепить. Но сейчас ситуация для собаки с котом становилась явно проблемной: и погулять ещё хочется – особенно Динке, недавно вышедшей, и потом тяжеловато зайти будет. А уж когда хозяева ещё потом выйдут…
Юлька замерла, стараясь не дышать: собака и кот разом заглянули друг дружке в глаза – и побежали к подъезду, проскочили одна за другой мимо девушки. Осталось только позвонить по квартирам, чтобы пустили домой гулён.
Свой порог переступила с мыслью: «Ой, выспаться бы!.. Завтра пять уроков…» Часы над трельяжем будто возразили: «Шестой час всего лишь!«
– Ну и ладно, что шестой, – проворчала девушка.
Колыхнулись занавески, закрывающие дверь в зал, выглянула мама.
– Названивает тебе тут какой-то… Олегом назвался.
– Сейчас перезвонит – подойду. Мам, Влад не звонил?
– Нет. При мне – нет. Может, когда я в магазин ходила?
Юлька быстро просчитала: свои воскресные сериалы – мелодраму и детектив – мама вряд ли ради магазина пропустила, перерыв между ними небольшой. Нет, в полдень Влад наверняка отсыпался, а если и не спал… Зачем ей нужен его звонок?.. Интересно, куда она засунула бумажку с телефонами Олега? Вот она. Не забыть бы переписать всё в свой блокнот.
– Алло, это я. Разобрался с компьютерами?
– Разобрался. Сплошной ноль. Только на свалку. А ты? Нормально добралась?
– Смеёшься? С первого этажа – на третий? Или забыл уже, что сам привёз меня на машине?
– Юленька, с тобой я ни в чём не уверен. Ты даже когда спишь – и то путешествуешь. А здесь ты ведь даже не спишь – на одном месте лёжа. Ты с первого этажа на третий поднимаешься. Сколько я на обратном пути ругался, что не проводил тебя до двери…
– Шутить изволите, милостивый государь.
– Какие тут уж шутки! Доехал назад, до техникума, – звоню-звоню, а тебя всё нет. Ты что – так и сидела всё это время у подъезда? Жаль, что День учителя прошёл…
– Господи, а это зачем?
– Ну, ничего, я тебе в честь первого дня осенних каникул мобильник подарю.
– Очень нужно!
– А я про твои нужды не говорю. Это мне нужно… А почему ты задержалась?
– Домой заходить не хотелось. На улице сухо, хорошо… Олег, я пришла и сразу позвонила. Давай потом созвонимся, ладно? Я почему-то устала. Прилягу, немного отдохну.
– Хорошо, сегодня тревожить больше не буду. Целую в щёчку. Пока.
– И опять без разрешения, – пробурчала Юлька и положила трубку.
В спальне она долго, с бездумным вниманием смотрела на кровать. Мелькнувшие соображения насчёт быстрого замерзания, если ляжет поверх покрывала, заставили всё-таки откинуть одеяло. Не переодеваясь («Я всё равно на минутку только…»), Юлька свалилась на постель, под приоткрытое одеяло с давящим на него покрывалом.
Кажется, входила мама, спросила коротко о чём-то – кажется, Юлька ответила… Потом дышать стало легче, шевелить ногами – тоже: мама убрала покрывало и лишние подушки. А потом было грузное падение на мягкое уютное дно, и темнота ощущалась не тёмным провалом, а лениво струящимися над головой серыми вуалями… А потом начала мешать одежда, и Юлька выползла из-под одеяла в односторонне освещённый мир: перед глазами светло и всё видно, а по бокам и за спиной – устоялась тьма, непроглядная, густая. Как будто из норы выглядывала. Вползая назад, под жаркое ватное одеяло, Юлька более-менее осознанно услышала собственную мысль: «Мышь под листьями…» И снова – в сон…
… Самосвал ревел и грохотал по бедной Юлькиной голове. Он ездил от одного виска к другому с неумолчным рычанием и никак не останавливался. То ли пара колёс у него была спущена, то ли на Юлькиной голове были какие-то колдобины, но самосвал равномерно проваливался на одном и том же месте с ухарским: «Бух!.. Бух!..» Ко всему прочему, в его кабину набилась банда пьяных мерзавцев, орущих вразнобой и мешающих уже определившемуся ритму.
Юлька слабо застонала, с болезненным упорством стараясь удержаться на границе сна и бодрствования. Но жирный, раздувшийся шум оказался невыносим. Девушка собралась с силами и широко раскрыла глаза.
Стена напротив, чудилось, дребезжала от разноголосицы грубых мужских перекликов, пьяных женских воплей и визгливого хохотка, рыдающего пения пронзительным тенорком. Изредка всю эту какофонию прорывали преувеличенно жёсткие автоматные очереди…