… а Мотоциклист оглянулся, и его большой, будто обгорелый рот медленно исказился в недобрую усмешку. Юлька всмотрелась в его глаза – и её затрясло: она стояла на рыхлом краю крутого, падающего во тьму оврага. Она постаралась рассмотреть дно. Может – увидела, может – придумала, но внизу блеснула плотная жидкость с багрово-жёлтыми бликами…
Как он узнал их машину среди многих, приближавшихся к мосту? Юлька-то в машине, но он-то – где? Только белый снег, тени, редкие живые фигуры поздним вечером.
Вывернутый взгляд. Это непостижимо. Как он сумел…
Мотоциклист повернул голову, сквозь вставшую дыбом багровую жидкость Юлька увидела, как на маленьком экране: далёкий мост, машина, за ветровым стеклом – она. И через него, Мотоциклиста, и его глазами Юлька воспринимает картинку за картинкой.
И вдруг ей стало весело. Чем не эпизод боевика? Вот сейчас они с Олегом начнут подъезжать к мосту, но поедут не на сам мост, потому что это будет тривиально, примитивно – уничтожающие синонимы. Кто больше?
Это будет пОшло!.. Не-ет, они сделают по-другому. Они свернут с дороги, благо бордюр между проезжей частью и пешеходной дорожкой такой низкий, что, переваливая через него, они даже не почувствуют толчка. А там – через пешеходную дорожку к тому самому оврагу, через который проложен мост. Помнится, это местечко почти отвесное. Круто! Ща повеселимся! Олег добавит скорости («Прибавляй, Олег! Давай!«), машина взлетит на несколько мгновений в высоту, затем мощно грохнет – и пошла потеха! Важно и неуклюже перевернётся, добираясь до городской речушки, и, может быть («Пусть так будет!«), взорвётся великолепным праздничным костром!
Кто-то визжит так, что звуки болезненно секут лицо Юльки мечущимися в тесном пространстве машины мелкими колючими градинками:
– Остановись! Останови машину!!
Она чуть не врезалась в ветровое стекло – так резко затормозил Олег, когда машинально переданный ему Юлькой морок спал с глаз.
Девушка с трудом нашла ручку и вывалилась из машины. Передние колёса уже заехали на пешеходную дорожку. Видимо, толчок всё-таки был, отчего Юлька и вырвалась из своего кошмара.
Олег стоял у дверцы и через машину молча смотрел то на неё, то на край обрыва.
– Мотоциклист подкорректировал мои мысли, – выговорила непослушными губами. – Он нас заметил… Не знаю где…
«Только не спрашивай – какие! Я не виновата, что мне нравятся боевики и детективы, что в моём воображении каждая машина красиво – красиво?! Убийца! – падает, переворачиваясь! Ну, пожалуйста, не спрашивай!«
Что-то щекочущее поползло сбоку от носа по щеке. Юлька сняла перчатку, погладила щёку убрать лишнее и обнаружила, что лицо мокро от слёз. Бездумно обтёрла его ладонями, как будто в жаркий день. Холодное влажное лицо под ладонями вдруг потеплело, и Юлька заплакала. Вцепившись зубами в указательный палец, чтобы Олег не заметил её состояния, она плакала над смешной, возникшей после ненормального объяснения своего крика в машине мыслью: «Если Влад прав насчёт Олега, если я закрою путь в пещеру, то… нам придётся расстаться? Ну что, дурёха, теперь-то тебе ясно, что он тебе… небезразличен?»
– Дальше я пойду сама! – заявила Юлька прозрачно-ломким голосом. – Не хочу рисковать нашими жизнями. Пока!
Она и опомниться не успела, как Олег сграбастал её в охапку и запихал в машину, словно увесистый куль. На вопли и кулаки Юльки он не среагировал. Быстро что-то сделал с дверцей, хлопнул ею. Юлька бросилась крутить ручку – не открывается, кинулась на другую сторону – уже не в слезах, а с возмущённым криком. Олег сел рядом так основательно, что чуть не придавил её.
– Ты что – совсем рехнулся?! Выпусти меня!
– Пори, пори ещё, – спокойно сказал Олег. – Выдумала ещё – пешком топать по ночному городу. А я что – должен рядом плестись? Или бросить тебя и домой ехать? Ты меня за кого принимаешь?
– Олег, ты же видел, мы чуть в речку не свалились! – умоляла Юлька. – Со мной рядом опасно! Вдруг дальше ещё что-нибудь да похуже случится?
– Не случится! Сиди и не шарахайся. Юля, я не дикарь и вообще-то в курсе всяких веяний в психологии. Представь себе – и литературу психологическую почитываю. Если у человека навязчивая мысль (а именно её тебе явно корректировал Мотоциклист), почему бы ему не отрешиться от всех проблем, скажем, с помощью стихов? Ну-ка, человек с навязчивой мыслью, пока я везу тебя домой, давай мне чтение «с чувством, с толком, с расстановкой».
– Обалдел, да? – девушка злилась уже по инерции. Идея понравилась.
– Читай-читай! Ты говорила – у тебя десятый класс?
– В десятом я только программное знаю.
– Всё равно. Лишь бы выразительно. Или я не понял. В каком классе ты знаешь не только программное?
– В одиннадцатом. Моя любовь – серебряный век.
– Начинай.
– Прекрасно в нас влюблённое вино! – с вызовом прочитала Юлька и заметила, как усмешливо Олег шевельнул уголком губ. – Ты знаешь это стихотворение?
– Ничего страшного. Не отвлекайся, пожалуйста.
– И добрый хлеб, что в печь для нас садится. И женщина, которою дано… – Юлька запнулась. Вот почему он посмеивался! И сердито продолжила: – Сперва измучившись, нам насладиться.
Машина набрала скорость и легко полетела по дороге.
38.
Только у двери в квартиру Олег попрощался с Юлькой. Они договорились, что, приехав к себе домой, Олег позвонит пожалеть спокойной ночи – и на всякий случай.
Мама сидела на кухне с книжкой.
– Папа спит?
– Спит. Я не стала в зале включать. Хоть и крепко заснул, свет помешать может… Ты начала приходить поздно.
– Дела.
– Опять у Влада что-нибудь делаете?
– Есть немножко.
Подробно мама никогда не расспрашивала: сколько Юлька ни таилась, в конце концов рассказывала всё. Поэтому мама снова взялась за книжку, а дочь приволокла на кухню огромный пакет и принялась выгружать его содержимое в холодильник. Оторвавшись от чтения, мама изумлённо наблюдала, как втискиваются среди привычных продуктов какие-то банки, коробки, пакетики.
– Откуда это?
– Помнишь – Олег звонил? Это мой новый знакомый, который вбил себе в голову, что я постоянно голодная. Можешь себе представить: это всё – половина того, что он приготовил для сегодняшней встречи.
– Хозяйственный парень! – одобрительно сказала мама – не выдержала засмеялась, когда Юлька насупилась и что-то пробурчала себе под нос.
Но войдя в свою комнату, девушка тоже заулыбалась. Олег её не бросил! Стихотерапия помогла, отвлекла и сосредоточила внимание на другом. Олег ещё (то ли притворялся, то ли нет) затеял вспомнить хрестоматийные стихи. Начала он помнил, а дальше спотыкался и много раз повторял предыдущие строки, чтобы прочитать по инерции следующие. Ко всему прочему он так потешно сердился, если Юлька, не выдержав, подсказывала ему словечко-другое.
Сердце мягко и больно сжалось: а вдруг его поведение – её исполненное желание? Юльке не узнать истины, пока не закончится вся история с пещерой.
Зато теперь, после разговора с Владом, многое становится ясным. В частности, почему в последнее время в их доме ломались и капризничали разные приборы. Андрей Степанович говорил, что вокруг человека, постоянно испытывающего отрицательные эмоции, происходят неприятные вещи, в том числе и поломка предметов. Юлька припомнила, как она сражалась с замком, пока её не выручила мама. До чего смешная причина всему! На известное напряжение конца школьной четверти наложилось рисование подправленных Владом пентаклей. Кстати, надо бы их сжечь…
И это ощущение близкого взрыва. Юлька и впрямь чувствовала себя бомбой с часовым механизмом. А часовой механизм заржавел или ещё что, потому что время от времени сбоит.
Звонок заставил забыть всё на свете.
– Как дела? – спросил Олег. – Порог перешагнула без всяких происшествий?
– Нахал! – изумилась Юлька. – Какие ещё происшествия?
– Ну как же. Оставил же я тебя у подъезда, а потом дозвониться не мог. Приехал сейчас домой и думаю: зачем я её у двери оставил? Надо было с рук на руки кому-нибудь из родителей сдать.