Вскоре Трое шли по оживлённой вечерней улице, и было заметно, что люди стараются держаться от них подальше. Нет, Трое не выглядели подозрительно – обычные горожане в неверном вечернем освещении. Просто пахло от них холодной сладковатой гнилью. Прохожие иногда не догадывались, что от Троих тянет довольно странным ароматом. Насморочные по осеннему времени, а то и атрофированные городской жизнью носы не всегда могли учуять определённый запах. Но часть запаха людьми улавливалась – не носом, а нутром человеческим определялась опасность заурядных на вид Троих.
… Плитка с силой отлетела от стены, куда её вроде бы намертво прикрепили, и вдребезги разбилась у стены напротив. Звенящий звук шепотком качнулся по сырым стенам подземного перехода – и затих. В отверстии, которое плитка прикрывала ранее, секунды две был виден тёплый жёлтый свет, как от свечи. Потом свет исчез, потому что изнутри в переход сунулся огромный влажный нос и взволнованно запыхтел, внюхиваясь в богатые, хотя и застарелые запахи. Затем и нос резко пропал, точно втянутый назад, – с коротким протестующим визгом, а в отверстии что-то время от времени заслоняло тёплый свет, и уже более отчётливо слышался суховатый стук, и строительный песок с частичками бетона то и дело струйками ссыпался книзу стены.
… К семи часам вечера Юлька характеризовала своё состояние как высочайшую степень озверелости и бешенства. Обстоятельства последнего часа прояснили, от участия в каком событии её отстранили. Её не пускали к Владу. Сделано всё до жути невинно: позвонил папа, сказал, что задержится; маму попросил приехать её старшая сестра – давно не виделись; забежала соседка, оставила ключ для дочери. Всё! Капкан! Из квартиры Юльке не выйти…
Она плюхнулась на диван, уткнулась в плюшевую думку и в неё же зарычала. Что делать?! Отдать ключ кому-то из соседей и оставить записку на своей двери? Плюнуть и уехать, а человека оставить томиться в подъезде, ожидая её возвращения?..
Ой, телефон звонит!
– Да!
– Юля, я сейчас подъеду за тобой.
– Нет! Поезжай сразу к Владу! Пожалуйста! Меня к нему не пускают! Как бы с ним чего не случилось! Только осторожнее, Олег!
– Ты в таком состоянии…
– Плевать на моё состояние! Быстрее, Олег!
– Хорошо, уже еду.
… Спустя секунды после этого разговора Влад пошёл на звонок и, как обычно, не спрашивая кто там, распахнул дверь.
… Солидный кусок стены обвалился. Из зияющей дыры в подземный переход впрыгнули два огромных пса, за ними – девушка, в меховой куртке и в грубых штанах, имитирующих джинсы. Она с трудом удержала собак, рвущихся в разные стороны, и после сосредоточенного изучения запахов псы повели свою хозяйку к одному из выходов.
… Юлька сжала ладонями голову. Злость медленно опадала, уступая накатывающим волнам леденящего страха. Олег сказал – магазин через дорогу от драмтеатра? А в эту ночь Трое были в сквере у экономического факультета… А ещё раньше… Вот оно, событие. Трое по прямой идут к Владу. Все их проявления как точки на отрезке. И Олег не звонит – предупредить бы его… Она попробовала позвонить Владу – трубку не брали.
«Господи, только бы с ним ничего не случилось! Только бы ничего!..»
Метания по квартире ничего не дадут. И Юлька натянула на себя плащ, надела ботинки, нахлобучила берет. Соседский ключ! Схватила ключ и выскочила из квартиры со злобным намерением торчать под дверью соседей, чтобы, как появятся, сразу мчаться к Владу.
Нина поднималась навстречу.
– Ой, Юля! Мама вам ключ оставила?
– Вот, держи!
– Ты нас услышала – спустилась с ключом?!
– Нет! Нина, кошмар, честное слово! Все сбежали, а тут срочно позвонили!..
– Тебе в какую сторону? Мой Максим у подъезда! Если в сторону «Мира Люксор», попросись к нему в тачку! Мы и так должники, всё время ключи оставляем!..
С радостным писком Юлька слетела по лестницам и запыхалась, но поспела в момент, когда Максим собирался отъезжать.
… Когда сознание начало проясняться, первая же мысль едва не свела его с ума напряжением и бесконечностью, словно натужные обороты старой заржавевшей карусели. Он уже сумел открыть глаза, уже видел серый потолок с колышущимися по нему чёрными тенями, но не понимал, что это потолок, потому что мысль уходила и возвращалась – сначала обрывки, хотя стороной он постиг её как вещь, об очертаниях которой только догадываешься. Но кто-то внутри – маньяк проклятый – свирепо хотел составить цельное высказывание. И получил его: «Она была права. Силён не тот, кто владеет силой. Силён тот, кто владеет силой неосознанно».
Оформленная в слова мысль перестала кружиться возле него неотвязным ноющим комаром, и теперь он смог оценить своё положение. Итак, его принесли в чёрную комнату и положили в центр «паутины», которую он так и не удосужился уничтожить. Он не чувствует ни физической боли (несмотря на что щеке и скуле щекотно от крови, идущей изо рта, – холодно отметил он), ни душевной: он пытался найти в себе хоть каплю досады, обиды, ярости – нет. Ему было всё равно.
Потом он вспомнил, как открыл им дверь. Это он сейчас знал, что открыл им, Троим. А тогда он наткнулся на глаза стоявшего за дверью – и его затошнило, потому что с детства не переносил вида крови. А здесь – так ему показалось – у человека глаз вообще нет, одна кровь, и эта кровь поглотила его собственный взгляд – и он уже не видел ничего, кроме крови. Его ударили, он потерял сознании…
Они зажгли свечи. Он не хотел знать – зачем. Он снова думал о силе и власти. И ощущал себя властелином небытия. «Властелин? – услышал он её голос. – Валяешься на полу – и властелин?» Он согласился, что это смешно. Но только согласился. Ощущение осталось.
… Универмаг празднично сиял огнями. Как в прошлый понедельник. Правда, из-за выпавшего сейчас здесь было ещё светлее.
Неразговорчивый Максим, во время поездки часто посматривавший на Юльку, было притормозил у поворота на стоянку прим магазине и вдруг снова набрал скорость.
– Куда тебе дальше?
– До конечной. Потом покажу, – ответила ничуть не удивлённая Юлька. Она всю дорогу молилась: быстрее, быстрее!.. Кажется, желание сбылось.
… При виде приоткрытой двери, выпускающей бархатные плоскости света, Олег ощетинился. Он знал теперь, на какой самонадеянности основывается беспечность Влада, но поверить в незакрытую дверь не мог. Эта дверь только подкрепила его насторожённость, толчок к которой дали бессвязные вопли Юли по телефону.
Мягко пружиня подошвой ботинок, Олег встал за дверь. И прислушался.
Ленивый брех собаки через дом, слитое воедино неровное гудение машин на городской трассе внизу. Из-за двери никаких звуков. Олег нерешительно встал в свет на ступенях и снова застыл. Теперь он видел часть прихожей – шкаф, встроенный в стену. Кажется, за дверью пусто. Олег прикинул: позвонить, вызывая хозяина, или вломиться нежданным гостем?.. Приоткрытая дверь усиленно настаивала: давай, входи потихоньку, а я, дверь, оставленная в странном положении, буду объяснением твоей вынужденной невоспитанности. И Олег протиснулся-скользнул в щель – открыть дверь полностью побоялся: по прошлым визитам не запомнил, скрипит ли она – нет ли.
Из прихожей вели три двери. Одна полностью распахнута в тёмную кухню. А из кухни, помнится, можно попасть в столовую комнату?
Каждый шаг – перекатывающая волна с пятки на носок. Чем не охотник?.. Олег на секунду позволил себе подумать: «Вот вляпаешься айн момент в самого хозяина, как объясняться будешь, охотничек?» Но сдавленный узел в области солнечного сплетения продолжал испускать набатный перезвон пополам с первобытным воем: «Тревога! Тревога!«
Он медленно опустил ладонь на дверную ручку, попробовал её на движение. Закрыто. Возможно в столовой никого нет. Возможно…
Следующая дверь – прямо напротив кухни. Комната для занятий с группой. Она не запирается. Вчера, когда одевались, Юля сказала… Как бы эту дверь открыть потише. И ещё. Двери везде добротные, без стекла, свет не пропускают. Олег нашёл выключатель, постоял несколько секунд с закрытыми глазами. Нажал. Ещё несколько секунд. Олег взглянул на светлый сумрачный прямоугольник окна из кухни, осмотрел прихожую. Всё, освоился. Поехали дальше…