Сумасшедшее чёрно-белое кино продолжается, но уже со своими героями (а Олег слышит знакомый звук авто и, кажется, начинает соображать, что апокалиптический или театральный — что они там репетируют? Ад пустоты? — свет — это всего лишь мощные фары): торжествующе ощеренный рот Кожаного кривится в злобную гримасу досады; Рыба мелкими перебежками уходит во тьму; тень Пьяницы со здоровенной доской в руках пятится, пытаясь увернуться от режущих темноту световых полос; и, наконец, снова Кожаный — поворачивается спиной и не спеша, вразвалку уходит по белым дорожкам, словно после вечерней прогулки, а перед ним мерно мотается маятник тени.
Машина мягко качнулась рядом. Дверца открылась, и Люда сразу присела перед Олегом на корточки.
— Почему ты лежишь?! Они тебя ранили?! Встать можешь?..
— Изрядно ощипанный, но не побеждённый, — пробормотал Олег и, кряхтя, поднялся. — У тебя в твоём детстве была пластинка «Бременские музыканты»?
— Нет. Только мультик видела. — Люда всхлипнула. — Зашла за угол — ничего не вижу, слышу только сопение и, как в индийских фильмах, — бум! Бум! Чего не поделили?
— Кто их знает? Давай в машину.
Олег схватился за верх дверцы и неуверенно полуприсел. Боль есть, но терпимая. Уставившись в темноту, он начал раз за разом перебирать звенья событий, таких коротких… Взглянул на часы. Всего десять минут?! Он подавил изумление и «за шкирку» вернул себя к изучению боли.
Доска. Пьянице ничего не стоило шарахнуть свою жертву доской по голове. Но он ударил под колени. Убивать не хотел? Или ему не велели.
Кожаный. Есть один сомнительный момент в драке с ним. Что-то такое, ускользающее сейчас от памяти. Что-то, о чём он тогда машинально подумал. Олег представил коренастую фигуру, увидел полы расстёгнутой куртки, болтающиеся, как подрезанные крылья летучей мыши. Если бы Кожаный сбил его с ног… Именно так. Олег тогда решил, что неизвестный хочет забить его ногами. Но сейчас здорово засомневался. Пьяница ведь не убегая оглянулся — заманивая. А выпады Кожаного, которые Олег принимал за блоки, были слишком ленивы в сравнении с тем, как он стремительно упархивал — танцующей летучей мышью! — от резкого натиска Олега.
Проверяли? Предупреждали? Пугали? Выбор на догадки богатый.
— Олег! — нетерпеливо и с заметной дрожью в голосе позвала Люда.
Олег сел в машину, захлопнул дверцу. И никаких встреч на конечной остановке! Доставить Люду домой — и прямиком к Владу. «Начинаю понимать Юлю. Одни вопросы, предположения, отсутствие ясности… Пустота, не за что ухватиться. Даже видимости опоры…»
… Если забыть о точке в пространстве, смотрел он ей в глаза. Внимательно, будто ждал обещанной новости. Струхнувшая Юлька прошептала:
— Я… не понимаю.
— По-моему, ты его загипнотизировала, — тем же шёпотом ответил Алексей.
— Не может быть…
— Последние слова, которые ты ему сказала, были примерно такие: «Смотри мне прямо в глаза и отвечай!» Вот он и смотрит.
— Думаешь, ответит, если я спрошу?
— Попробуй.
Мелкая дрожь от ступней пробрала всё тело Юльки. Она почти с ужасом всматривалась в спокойного Влада и пыталась разобраться в мешанине вопросов, которые тревожили её. С которого же начать? Узнать-то хочется всё.
— Влад, ты будешь отвечать на мои вопросы?
— Да.
— Ты загипнотизирован?
— Нет.
— Тогда… почему ты будешь отвечать на мои вопросы?
— Ты Хозяйка.
— Ты хочешь сказать… — начала Юлька уточнять и остановилась. Память как-то неохотно и как-то со стороны подбросила часть сна: встревоженные её необъяснимым присутствием, Первый и Рыба нервничают, а Мотоциклист их успокаивает: «Местная Хозяйка». Она прикинула, как сформулировать вопрос, но не придумалось ничего, кроме простейшего: — Да, я Местная Хозяйка. Что ты знаешь обо мне?
— Ты имеешь доступ к безграничной силе, но почти не пользуешься ею.
— А что я делала, — слова Юлька подбирала тщательно, поэтому говорила медленно, — когда ты остановил меня… пощёчиной?
— Сворачивала время, уничтожая события последних дней.
— Сворачивала время! — заворожённо повторил Алексей.
— У этого действа могли быть… ну, нехорошие последствия?
— Я не разбираюсь в парадоксах времени. Из лежащих на поверхности предположений: могли погибнуть все мы сегодняшние — кроме тебя.
— Какова методика пользования той самой безграничной силой?
— Страстное желание, чтобы задуманное воплотилось.
— То есть, например, мне захотелось, чтобы ты ответил на все мои вопросы, — и ты отвечаешь.
— В чём там дело со пентаклями?
— Не понимаю.
— Я знаю, что с ними что-то не то. Что именно?
— Я видоизменил их, добавив несколько карандашных штрихов.
— И?..
— Получил доступ к силе.
Она вспомнила, в какой-то книге герой сказал: механизм расследования похож на раскладывание единой картинки из перемешанных кусочков. Кажется, её картинка получила ряд соединённых между собой деталей. Но, сложив этот ряд, Юлька переступила некий порог и шагнула в зыбкую трясину ненормального мира, который просто не должен существовать.
«Эй, цыплёнок! Твой маленький уютный мир трескается, ты вываливаешься в новый, просторный, и не подозреваешь, что тот забор, до которого надо семенить на слабеньких ножках целый день, — это та же скорлупа. И однажды забор падает, а за ним — бездна. Ты готова шагнуть в бездну?»
— Влад, у нас маленькая проблема.
Костя появился неожиданно и теперь мялся, видимо не зная, как сообщить о «маленькой проблеме».
За его плечом мгновенно возникла Тамара. Стараясь сохранять видимость приличий, она усердно изображала скромно держащуюся в тени. Но её почти выпученные от жадного любопытства глаза и полуоткрытый, с безвольно обвисшей нижней губой рот превращали лицо в странную непристойную маску. Правда, маска сохранялась секунды: при виде не двоих, а троих, далеко сидящих друг от друга за огромным столом, Тамара рот закрыла и обиженно надулась.
— Что за проблема? — поинтересовался Алексей, правильно поняв, что Владу нужен приказ, а при посторонних — непосвящённых — Юлька свою власть над руководителем кружка демонстрировать не собирается.
— Народ хочет разойтись. Перепсиховали немного.
— Влад? — вопросительно обратился Алексей к хозяину. Тот непроницаемо молчал, и Алексей спокойно договорил: — Влад не возражает. Костя, возьми на себя обязанности провожающего. Мы ещё не закончили беседу.
Костя внимательно глянул на Влада и вышел, как бы ненароком оттолкнув от двери Тамару.
35
За неплотно прикрытой дверью слышался шумок из редких реплик и шелеста одежды. Юлька жадно прислушивалась к частичке обыденности, к которой недавно принадлежала сама. Потом «вернулась» и со вздохом сказала:
— Мне не нравится, что Влад в таком состоянии. Как… расколдовать его?
— А ты всё успела узнать, что хотела?
— И половины не будет. Но после того, что он уже объяснил, он не откажется рассказать остальное.
— Ты очень сильно хочешь, чтобы он стал прежним? По-моему, времени уйдёт гораздо меньше, если он будет чётко отвечать только на поставленные вопросы. Вдруг он начнёт хитрить?..
— Пусть. Понимаешь, мне стыдно. Влад сильный, а я его унижаю. Может, я и преувеличиваю. Но мне кажется, для него унизительно, что он, сильный, знающий, покорно отвечает мне. Я бы точно себя так чувствовала.
— Но ты сильнее!
— Моя сила от дурости. Проходила мимо — подцепила. А он рвался к этому, искал, рисковал.
— Странная логика. Значит…
— Значит, надо найти способ освободить его…
— Я-а са-ам…
Влад всё так же сидел за столом, откинувшись на спинку стула, внешне такой же расслабленный. С его лицом творилось что-то необычное, что вызывало у сидящих рядом чувства постепенно по нарастающей — от лёгкого испуга до сильного инстинктивного сопереживания. Сначала вокруг немигающих глаз вздулись мелкими волнами веки и кожа висков. Затем кожа резко покрылась беловатой и бледно-синей рябью, словно Влад надел полумаску из лёгкого трепетного материала, и она жила сама по себе. Её дрожь была почти неуловима, оттого и казалось — живая. Нижний край вспученной кожи скоро пополз со скул Влада, захватывая и сминая лицо уже в сплошную маску. Лицевые мышцы будто взбесились: каждая хотела показать себя и рвалась вперёд. Лицо уже напоминало мягкий целлофановый пакет, в который ухнули кучу мелких юрких змей, очень твёрдых и всё время в движении.