Это был такой типичный советский вопрос, что я даже усмехнулся. Интересно, подумал я.
— Видите ли, я провел тут ночь. Вот с этой синьорой, если вы ничего не имеете против.
Французский полицейский улыбнулся бы и сказал традиционное: «О-ля-ля». Итальянский щелкнул бы пальцами и причмокнул губами… Английский поднял бы брови кверху и сказал: «О»!
Мартинес был испанцем и поэтому в ответ на мои слова только нахмурился еще больше, чем прежде. Но промолчал, только метнул испепеляющий взгляд в сторону сидящей рядом со мной Эстеллы.
— Вы не выходили из комнаты всю ночь? — спросил он меня.
— Ну да, — ответил я. — Кроме той минуты, когда дрался с какими-то хулиганами. Но, как вы сами сказали, вы об этом осведомлены.
— Да, — сказал инспектор. — Но нам бы хотелось узнать подробности. В целом мы уже осведомлены о каком-то инциденте, но… Расскажите, что тут произошло.
Я открыл было рот, чтобы рассказать, но тут Эстелла, до того сидевшая спокойно, вдруг заговорила по-испански. Это была длинная речь, с восклицаниями и выкриками. Теперь это уже не была речь кастильской королевы эпохи реконкисты. Это была возмущенная тирада современной женщины, которая остановилась в отеле и отель не смог обеспечить ее безопасность и спокойный сон.
Эстелла говорила довольно долго, и я не понимал ни одного слова. Наконец она замолчала, и инспектор обратился опять ко мне:
— Это все так, синьор?
Что мне оставалось делать? Ведь я не понял ничего из того, что рассказала Эстелла. Мне пришлось просто кивнуть и сказать, что да. Это так.
— Я рассказала все правильно, — взяла меня за руку Эстелла. — Если хочешь, ты можешь рассказать сам.
— Не надо, — махнул рукой инспектор. — Нас больше интересуют другие вопросы.
— А именно? — насторожилась Эстелла.
— В котором часу это было, например. Вы посмотрели на часы? — поинтересовался Мартинес. — Обычно, когда что-то страшное кончается, человек смотрит на часы. Тем более, что это ведь была ночь. А ночью все чувствуют себя неуверенней, чем обычно и чаще смотрят на часы.
— Да вы профессионал, инспектор, — сказал я. — Какие точные наблюдения за человеческой природой. Тем более, что вы совершенно правы.
— Так вы посмотрели на часы? — оживился полицейский.
— Да, — подтвердил я. — Было ровно пять часов утра. А поскольку сама драка продолжалась от силы минуты две, то можно сказать, что к нам в дверь постучали без пяти минут.
— Понятно, — сказал инспектор, — делая пометки в большом красном блокноте у себя на коленях. — Теперь второй час. Вы подтверждаете, что кто-то пришел к вам на помощь во время этой хулиганской выходки?
Мы с Эстеллой переглянулись.
— Конечно подтверждаю, — сказал я. — В коридоре совершенно случайно появился турист из нашей труппы. Он и помог мне справиться. — Я не сказал, что если бы не он, я бы вообще сейчас скорее всего лежал в местной больнице. Так что он не помог мне справиться, а просто решил все дело…
— Как его зовут?
— Кого?
— Этого вашего знакомого туриста.
— Я знаю, что его зовут Герман. Он так представился во всяком случае. А фамилию он не назвал. В России при личных контактах это не принято, — ответил я, удивленный столь откровенно осторожными вопросами о Германе. Мне-то представлялось совершенно не таким важным его участие в деле.
— Это он? — спросил Мартинес, доставая из папки русский загранпаспорт и разворачивая его перед моим носом. Да, там была наклеена фотография Германа. Лебедев Герман Демьянович… Это я сам прочитал.
Потом Мартинес по складам прочитал это имя тоже.
— Так это был он? — наконец уточнил он.
— Да, конечно. Я же вам сказал, — ответил я уже несколько раздраженно. — Теперь у меня к вам несколько вопросов. Почему в отель пропустили хулиганов? Почему портье снизу не отвечал на телефонный звонок, когда мы просили о помощи? И что вы собираетесь предпринять?
Мартинес хмыкнул и ответил мне молчанием и долгим взглядом. Потом спросил о чем-то Эстеллу по-испански. Она опять ответила долгой речью, в конце которой перешла на английский и закончила словами:
— И почему вы вместо того чтобы заниматься своими делами, непосредственными обязанностями, так настойчиво уточняете всякие глупости? Что вам до этого человека, который нам помог?
Мартинес поджал губы.
— Дело в том, что совершено преступление, — сказал он наконец. — И не пустяки вроде этого вашего проникновения в номер, а серьезное преступление. Вот я его и расследую. И пришел сюда вовсе не потому что какие-то хулиганы проникли в отель. Этим мы займемся позже. И вообще это дело администрации отеля, а не наше.