Он смотрел в лицо улыбающегося Магнуса и не мог поверить, чем заслужил такого парня. Такого потрясающего, сексуального, безумно красивого и талантливого, а главное бесконечно полностью принадлежащего только ему.
Лайтвуд уже не жадно, а осторожно прильнул к его губам, нежно проводя по самой кромке языком, зализывая прежнюю грубость.
Он обнял ладонью почти хрупкое бедро Бейна, согнул его в колене и медленно толкнулся внутрь раскрытого именно для него тела, глуша звучный стон поцелуем.
Магнус выгнулся в спине, обхватил Алека за шею и закатил глаза, ощущая, как подготовленные мышцы с приятной болью расступаются под давлением упругой плоти. Бейн тяжело дышал и стонал, пока Алек, проявляя чудеса выдержки, медленно проникал всё глубже и глубже в его тело. Магнуса трясло. Он ощущал каждое его движение там внутри, и оно будоражило все чувствительные места, распространяя мурашки по телу. Когда кожа их бёдер соприкоснулась с тихим шлепком, Магнус гортанно простонал и выгнулся до хруста позвоночника.
Алек не прекращал целовать его губы, скулы, нос, глаза, будто хотел полностью поглотить. Будто одних поцелуев ему было мало.
Одной рукой Алек опирался о землю рядом с раскинутыми волосами Магнуса, а другой гладил его бока и поддерживал спину. Затем плавно переместился на живот и, наконец, осторожно обнял ладонью подрагивающий член Бейна, который всё это время тёрся об его пресс. Он сделал одно поступательное движение, Магнуса затрясло, и он прикусил Алеку кожу под челюстью, не в силах выдержать эту сладостную плёнку странных ощущений. Болезненно-приятных.
Сносящих сознание.
Алек, не останавливая движения своих бёдер, начал нежно дрочить Магнусу, выпивая его стоны, которые срывались на жалобный скулёж. Он обводил пальцами розовую распухшую кожу около головки, гладил нежную слизистую под крайней плотью, чуть сильнее сжимал у основания и нежил мягкостью ладони подрагивающий ствол.
Алек увлёкся тем, что доставлял наслаждение именно Магнусу. Каждый тихий звук, слетающий из его зацелованных губ, эхом отражался где-то у Алека в груди и сворачивался тёплым комком. Именно это больше всего доставляло ему наслаждение. Видеть, как Магнус тает в его руках, растекается от его касаний, теряет самого себя от сильных размашистых движений глубоко внутри, — долбило по нервным окончаниям Алека и сводило сладкой судорогой мышцы внизу живота.
Алек и сам терялся в Магнусе, не желая возвращаться обратно в реальный мир.
Бейн уже не мог стонать, лишь тонко скулил на одной ноте. Его кожа горела, желая всё больше и больше ласк, и Лайтвуд ему это давал в полной мере. Терпеть эту мучительно-приятную пытку было невозможно. Всё тело Магнуса выгнулось от ощущения сильнейшего удовольствия, а глаза расширились. Он забыл вдохнуть, а в ушах застучала кровь. Он сжался всем телом, утаскивая за собой и задрожавшего Алека.
Магнус обнимал навалившегося на него всем телом Лайтвуда, смотрел на кроны шуршащих деревьев и мечтал, чтобы этот момент никогда не кончался. Чтобы никогда больше не возвращаться домой и не думать о том, что будет дальше.
========== Часть 5 ==========
Было так лениво возвращаться обратно на опушку. Ноги тяжёлые, тающие, цеплялись о торчащие корни и ветки, но Алек не позволял Магнусу споткнуться, крепко сжав его за талию. Жар от его ладони пропитывал пыльную ткань футболки и грел кожу, будто к месту прикосновения приложили грелку. Они вышли к родным уже пришедшими в себя, с приглаженными волосами и заправленной одеждой. Правда, немного раскрасневшимися и с сильно припухшими губами.
Но, к их везению, никто из присутствующих не обратил на это внимания. Все были увлечены разведением костра, хворост для которого принесли Изабель и Саймон.
Алек незаметно провёл носом по виску Магнуса, будто собирая запах, а затем как ни в чём не бывало пошёл помогать Асмодею с готовкой. От такого простого бесхитростного жеста у Бейна внутри всё замерло, как при спуске на американских горках. И потеплело под сердцем.
— Эй, Магнус, — окликнул его Саймон. — Не хочешь с нами сходить к реке на часик? Может, удастся поймать рыбу.
— Сходите все вместе, мы пока приготовим на стол, — улыбнулась Мариз и изящно оттолкнула бедром Алека, который стоял рядом с раскалённым мангалом около Асмодея. — Алек, ты тоже иди, я сама здесь помогу.
— А удочки взял кто-нибудь? — спросил Алек и поправил ворот своей олимпийки, за которым скрывалось красное пятнышко поцелуя. Никто не заметил это движение, кроме Магнуса, потому что не знали, что именно там прячется. И осознание этого заставляло сердечный ритм сбиваться.
— Есть две. Мы с Иззи возьмём одну на двоих. Вам с Магнусом — вторая. Можете рыбачить поочерёдно, — объяснил Саймон и достал из багажника две удочки и специальный чемоданчик с рыболовными принадлежностями. — Пойдёмте, тут рядом, минут пять пешком.
Алек фыркнул, что и сам прекрасно знает, где эта река находится, но все равно поплёлся за Саймоном, который вызвался быть главным в их мини-походе.
— Я, конечно, все понимаю, но вам бы следовало хоть траву из волос до конца вытряхнуть, прежде чем возвращаться к нам, — усмехнулась Изабель, когда их маленькая команда уже отошла на приличное расстояние от опушки. Магнус тут же поджал губы и ощутил жар, растекающийся по шее и щекам.
— А что, завидно? — по-детски задразнил Алек. Настроение у него было хорошим, и даже нравоучительный тон сестры этого не мог испортить. Он широким движением руки притянул к себе Магнуса за плечи и второй рукой принялся ерошить его волосы. А затем наклонился низко-низко к самому краю уха Магнуса и прошептал, чтобы никто в целом мире больше не услышал:
— Я люблю тебя.
Это было так резко, так неожиданно. Выбивая почву из-под ног и вышибая воздух в лёгких. Только Алек мог так признаться в своих чувствах. Совершенно не готовясь, со сногсшибательными прямолинейностью и честностью.
Магнус застыл. Врос в землю как вкопанный и пустил корни. Саймон и Изабель шли впереди, поэтому не заметили их остановки. А Лайтвуд вообще не понял, как всё это произошло. Его тело, мозг и голос уже не принадлежали ему. Они были полностью, безоговорочно, безвозвратно отданы Магнусу.
Бейн открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос пропал, и он, как рыба, беззвучно хватал вдруг потяжелевший воздух ртом. Но в горле его не ощущал.
— А-алек, — глаза вдруг стали слезиться, словно в кислород, которым они дышали, пустили что-то химическое. Разрушающее и подавляющее волю. — Алек…
— Я люблю тебя, — перебил его Лайтвуд, повторяя свои слова ещё тише, ещё интимнее. Словно какое-то заклинание, способное обездвижить тело Бейна, а затем медленно его расплавить. — Не говори ничего, — горячая жадная ладонь прижалась к пояснице Бейна, и у Магнуса потемнело в глазах. — Люблю тебя так сильно. Кажется, я сошёл с ума.
Лайтвуд притиснул Магнуса к стволу ближайшего дерева и провёл полуприкрытыми губами по его щеке. В животе Магнуса зазудело, а кожу на лице обожгло дыханием. Кончики пальцев кольнуло от невыносимого желания прикоснуться к Алеку. Звуки пропали, и только неровное биение сердца проходило через всё тело под кожей и отскакивало от перепонок. Магнус не выдержал первым и впился ртом Лайтвуду куда-то под скулу, сжимая голодными пальцами его потрёпанную запачканную в траве и земле олимпийку. Алек утробно зарычал, и Бейн ощутил вибрацию его голоса своими губами, когда спустился поцелуями на шею к трём родинкам в форме треугольника.
Этот треугольник, как чёртовы Бермуды, затягивал его, не позволял выбраться, пленял, обтягивал его тело как жгут и не отпускал.
Но Магнус не был против.
— Ты ненормальный, — улыбался Бейн, успевая схватить воздух ртом и тут же ощущая тесноту в груди от расширившегося сердца, когда Алек поцеловал его в губы.