– Это только кажется. Если бы не я, то вы упустили бы начало действия проклятия, и опомнились бы только тогда, когда позеленели и покрылись бородавками. Так что польза от моего пребывания в ваших покоях зримая. Как я и говорил. Марш в постель.
– Что вы будете делать?
– Разотру мазь по вашему телу.
– Вот еще! Я сама справлюсь, дайте! – я протянула руки к фарфоровой чаше.
– А как вы дотянетесь до спины?
– Позовете леди Розмари.
– Ночью? Пожилую женщину? У нее и днем забот полно, пусть отдыхает.
– Вот хоть убейте, но мне чувствуется какая–то подоплека, – я с подозрением воззрилась в ясно–голубые глаза Данта.
– Вам слов доктора недостаточно? Хорошо, – мне сунули в руку емкость с зеленоватой пастой, – но потом не обижайтесь. Я вас предупредил. Спина в бородавках не только эстетически неприятно, но еще и зудит.
Я задернула перед носом слуги полог. Скинула с себя покрывало и как следует натерлась приятно пахнущей, слегка холодящей кожу, мазью.
Как ни старалась, но до некоторых частей спины не дотянулась. Замотавшись в простыню, я легла на кровать. Развернувшись на живот, позвала:
– Намажьте мне, пожалуйста, спину! – не умру, если до меня дотронутся руки мальчишки Данта.
Как же я ошибалась! Когда я повернулась поблагодарить за массаж, на меня смотрел Конд Корви.
– И все–таки мне удалось потереть вам спинку, – произнес он, вытирая руки о полотенце. – Я всегда добиваюсь того, что задумал. Помните об этом, милая Паулина.
– Какие мелкие у вас желания, – скривилась я, натягивая на себя одеяло.
– От малого к большему. Вы и не заметите, как будете полностью принадлежать мне.
Я только посмеялась над самонадеянностью молодого короля.
Глава 9
Несмотря на мои надежды, Конд Корви не ушел: в очередной раз за ночь, он принялся снимать с себя одежду.
– Что вы делаете, Ваше Величество?
– А на что это похоже? – он стянул рубашку, оголив торс.
То, как красивый мужчина раздевается – особый вид искусства. Я не имею в виду стриптиз. Там низменная основа, задействующая порочное стремление к сексу. Здесь же я видела иное. Король расстегивал пуговицы, а у меня замирало сердце. Освобождал от ткани развитые плечи, а я переставала дышать. Мои чувства были сродни ожиданию, которое испытываешь, распаковывая подарок на день рождения – все в тебе трепещет от радостного предвкушения. Конд не замечал, что я наблюдаю за ним – все его движения были естественными, без намерения соблазнить меня. Мне пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения.
– Пришел ваш черед спать на диване, – когда король взялся за пуговицу штанов, я указала ему пальцем на прокрустово ложе. – Мне, больному человеку, положены более комфортные условия.
– Хотите, чтобы после сна на диване у меня сделалась кривой шея? – он склонил голову набок. – Или ходил в раскоряку, как утка, готовая снести яйцо?
– Да боже ж ты мой! Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Дали, наконец, выспаться. Вы не замечаете, что совершенно несносны? У меня руки чешутся стукнуть вас по темечку!
Да, я знаю. Запрещенный прием. Но мне на самом деле нужно было остаться одной. Если на меня так действует обыкновенное расстегивание рубашки, то что будет, когда Аполлон ляжет рядом?
Я выдохнула и попыталась взять себя в руки. Что это? Почему я так остро реагирую на Конда Корви? Побочное действия от прописанной доктором мази? Или последствия массажа спины, сделанного самим королем? А может, опять приворотная магия? Нет–нет, гнать его от себя! Пусть обижается, но я не собираюсь отдаваться первому встречному представителю чужого мира. Мне курортный роман ни к чему. Пусть соблазнитель хоть трижды будет королем и раскрасавцем. Майся потом на Земле от воспоминаний и нереализованных возможностей. Лучше совсем не начинать.
– И это ее благодарность, – скорбно произнес Конд и, подняв брошенную на пол рубашку, напялил на себя. – Хорошо, я уйду, раз уж вы так отчаянно призываете на помощь бога. Я уважаю чужую религию. Но… – он немного подумал, однако не решился продолжить тираду, полную упрека, и просто махнул рукой. – Неприятной вам ночи, леди.
И ушел. А я призадумалась над его последним пожеланием.