Недобрые подозрения Барли окрепли едва ли до несокрушимой уверенности. Что-то здесь не чисто? Чушь собачья! Здесь за милю несёт чужим, чуть подслащённым дерьмом и кровью молодых кондотьеров.
Амазонка в кровь изгрызла костяшки пальцев: что делать? И чуть не вскрикнула, когда на её плечо легла чья-то рука. В следующий миг маленькая, но твердокаменная ладошка зажала ей рот:
- Тс-с-с...
Барли изогнула шею, чтобы взглянуть вверх и увидела только стену, взирающую на неё сверху тускло-зелёными змеиными глазами.
- Стойс!? - удивлённо выдохнула амазонка. - Ты здесь, значит, наши дела совсем дрянь...
...Преодолеть крепостную стену было делом не то чтобы очень трудным, но чертовски неприятным. Стойс добралась до неё в одиночку. Весь остальной отряд до поры схоронился в каменистой ложбинке. У оставшихся в засаде кондотьеров тут же нашлось срочное дело - укреплять сбившиеся лубки на сломанной лапе и челюсти химеры, а Чёрный язык, избавившись от остатков своего панциря, вдруг приняла цвет окружающей не богатой красками природы, словно растворившись в ней.
- А?.. - недоумённо начал Рулло, но так и не договорил.
- Чёрные языки, - только и сказал Роминий. - Они, брат, все такие загадочные, особенно их бабы. Стойс, не пинайся. Я тебя плохо различаю, ты это знаешь и всё равно поступаешь со мной подло. Готова, девочка?
Что-то переливчатое чмокнуло Лусса в щёку.
- Будь осторожна.
Но рядом уже никого не было. Если всё обговорено и условлено, так чего время тянуть? Потом был непростой пеший переход босиком по каменистой земле, и преодоление сухого рва, в который, оступившись "ссыпалась" вместе со щебнем, едва не провалив всю операцию. Стражники носы из-за зубцов повысовывали, но - хвала изменяющей цвет шкурке! - никого не заметили. И всё равно, нагишом Стойс гулять совсем не понравилось. А иначе сегодня никак... И вот она - стена. Грубые, шершавые глыбы - и по ним голым телом! Ах, до чего же не хочется. Стойс прижалась к тёплому камню. Ничего, вполне сносно. Но вот если дела пойдут хорошо, то обратно придётся ползти по остывшим холодным булыгам. Деваху передёрнуло от обрисовавшихся в воображении ощущений. И всё-таки - это было бы не самым плохим вариантом. Она набралась духу и распласталась, растеклась по граниту. Теперь все мысли по боку. Ни о чём не думай плоская ящерица, просто ползи вверх. Тело изогнулось в одну сторону - в другую. Стойс не спеша искала малейшие выемки в стене, за которые могли зацепиться её подвижные рёбра. На самом верху в таком вот положении пришлось провисеть более получаса, героически перенося жгучее пощипывание ссадин на бёдрах, животе и груди, пока разболтавшиеся охранники, чесали свои языки. Не убивать же их? Нет, может, потом и придётся, но пока повода не было. Висеть было жутко неудобно, к тому же Стойс стали досаждать надоедливые, неотвязные мухи. И не отмахнуться от них, окаянных. Караульные заметят. Но Чёрные языки славны были своим стоическим терпением, которое зачастую оправдывалось. Стойс ждала, когда наговорятся три обалдуя с алебардами, а дождалась какого-то ливрейного всадника на рогаче. Да и бес бы с ним, лакеем разряженным, если бы перед этой залётной, расфуфыренной птицей ворота чуть ли не сами распахнулись. Это был королевский гонец. Стража с похвальной прытью разбежалась по стене, а не прошеная визитёрша, перевалившись через бортик, шустренько кинулась вдогонку за поспешавшим щёголем, что махнул каким-то свитком перед носом дежурного капитана и устремился в крепость, бросив офицеру походя:
- Несите службу, капитан. Дорогу я сам знаю.
"Ага, - смекнула сообразительная дамочка, - курьер с поручением особым, о котором простым королевским служакам знать ничего не положено. Ну, я-то не служака... а королеве и подавно. Я просто очень любопытная юная девица".