И тут на Барли напала пресловутая проруха. Дочь воинственного народа, сама с конца копья вспоенная, она не нашла в себе смелости сознаться, что до умопомрачения боится высоты, но мужички это и так быстро смекнули, по тому как обычно неустрашимая амазонка прижала кулачки ко рту и тихонько начала звать маму. Соображали лихорадочно, время подгоняло, и выход нашёлся. Амазонку заставили со спины обхватить бычью шею Мота и связали ей запястья, уже пригодившимся ей сегодня ремешком, чтобы руки предательски не расцепились.
- Только не придуши меня, - предупредил её дворянин, проверяя крепость верёвки. - И не вздумай заорать.
- Не дождёшься, - клацая зубами от страха, ответила амазонка. - Ну, прощай, псяка. Жаль больше не увидимся.
Здоровенный пёс, заметался по стене, тихонько поскуливая, а Согрон сделал первый шаг вниз.
Визит в курятник...
Эпизод 2.
Хитрый и умный - редчайшее сочетание. Обычно хитрость и ум бегут друг друга и плохо сочетаются в одном характере. Но именно таковым был человек, всю жизнь скрывавший своё имя под обезличенной кличкой - Капитан. И отряд свой он собирал, как драгоценное ожерелье - жемчужинку к жемчужинке. И Стойс он выбрал из сонма её сестёр вовсе не случайно. Капитан умел читать людей, и прежде, чем предложить одной из девиц войти в состав "Бродячих псов", он посмотрел в глаза им всем. Обычно, для него этого было достаточно, чтобы принять верное решение. В глазах Стойс жёсткий наёмник разглядел не только яркий огонь большого ума, и не только колдовскую силу их животного эротизма. В конце концов, этим качеством обладали все без исключения дочери Чёрных языков. Капитан разглядел в этой девчонке волю, и врождённое умение не терять головы в самых неожиданных и опасных ситуациях. Не сказать, чтоб за краткое время своего пребывания в нестройных наёмных рядах это её качество, многократно ей пригодилось. Так... пару раз. Но вот в этой занюханной крепосце, в ситуации, которую никто предвидеть не мог и соответственно ни о каких распланированных действиях речи быть не могло, Стойс доказала, что без неё стая "Бродячих псов" будет явно не полной. На глаз срисовать всю сложность положения она, при проникновении своём внутрь цитадели, естественно не смогла, но кое-что, вися на стенке и после, спешно пересекая двор она приметила. Этих крох ей хватило, чтобы наскоро накидать хоть подобие плана их общего отступления. Так, на всякий случай...
М-да, в случае чего без Ти не обойтись. Ну, это ладно, - великан упреждён и готов действовать, впрочем - он всегда готов. Дальше, в случае заварухи... Ах, какая гадость оказалась в той записке доставленной курьером не по адресу. Теперь Стойс точно знала - тихо им не уйти. А значит... Ох, и много во дворе носорогов. Стоят, губами вытянутыми зерно из кормушек выгребают. Жуют, добряки. А ну как их кавалеристы взнуздают, что тогда? Стало быть - они цель наиважнейшая, хоть и не первая по списку. Чёрный язык не стала дожидаться, чем кончится дело в общей трапезной. Там собрались люди взрослые, уж как-нибудь про меж себя столкуются. Ей же при любом исходе нужно будет рвать когти из этой каменной гробницы.
Горгул почти проснулся, когда она стала вытягивать верёвку из-под его непрошибаемой задницы. Дрогнув огромными ноздрями и учуяв своего, Пагг неловко начал переминаться, отдавая девице бухту.
- Спасибо, - прошептала та, когда вся верёвка оказалась в её руках и тихонечко чмокнула страшилку в щёчку. - Надеюсь, ещё увидимся.
Грубое лицом Пагга дрогнуло: не просыпаясь, он пожелал Стойс удачи.
Часовых на стене она сняла очень тихо, уже не жалея и не церемонясь с ними, как с курьером. Они люди военные, сами стезю свою выбравшие, значит, должны были понимать, чем эта дорожка может им грозить. Яд Чёрных языков страшнее яда гидры. Четверо умерли в течение трёх минут. Впрочем, сложностей никаких не возникло, - двое так и не проснулись. После, Стойс проверила, добралось ли под стены крепости оставшееся воинство. Они были точны, как часы в королевском дворце, и незаметны, словно дроу в беззвёздной ночи. Добрались вояки до цели своей ходом пешим и теперь выжидали результатов разведки, сидя в непроницаемой темени под стеной. Даже Мурзёпу, схоронившегося под мостом, и то глаз человеческий в таком мраке не приметил бы. Верёвка, сброшенная Стойс, яснее ясного сказала кондотьерам, что ноченькой сей им предстояла работёнка по профилю. Ти, по уговору, сразу начал карабкаться вверх. Оказалось, что для такого большого и с виду неуклюжего человека он на удивление ловок. Преодолеть стену для него оказалось делом плёвым. Трудности возникли с проникновением в саму крепость - никак не выходило у бочкообразного Ти протиснуться между зубцами стены. Пришлось ему разоблачаться, скидывать одежонку, болтаясь на верёвке и, моментами, держась за неё только зубами. Шкура лохматая полетела вниз, а заросший буйной растительностью дядька, кое-как, обдирая кожу на пузе и спине, с придушенными матюгами протиснулся в бойницу для арбалетчика. Чёрного языка на стене уже не было. Стойс, прилепившись телом к баше, ползла вверх до маленького окна. Её целью была охрана ворота, поднимающего решётку. Ти заскучать не успел, как открылась дверь, приглашая войти человека-гору.