- На тропе дохлого Сверга, - начала она, искоса поглядывая на дворянина, что произошло?
Маячивший рядышком маг со значением развёл лапки.
- Скажем так, ваше величество, мы не сумели их удержать.
- Как и я, - рубанула Вердалия. - Точнее, мой генерал. Сударь Шотс... Мы с герцогом не являемся большими друзьями. Вам это ведомо. Но и врагами мы никогда не были. По капризу судьбы, сейчас наши цели совпадают. И я не вижу смысла не воспользоваться моментом. Осложнения могут возникнуть позже... Но... Мы их решим. Секунду, - жестом она остановила Шотса, уже приготовившегося рассыпаться в словах благодарности. - Прежде, чем я приму окончательное решение я должна со всей ясностью понять с кем, конкретно, мне предстоит иметь дело. Вопрос не в вашей личности. Кто вы и чем дышите, узнать для меня проблем не представляет. Я хочу знать КТО!.. Кто оказался настолько нагл и удачлив, что фактически штурмом взял мою цитадель?
- Капитан, - без заминки сказал Шотс. - Командир отряда кондотьеров...
- ...Бродячие псы! - Это был граф Брогус. - Ваше величество, в силу занимаемого мной положения, я просто обязан знать всех офицеров, возглавляющих более-менее известные наёмные отряды. И скажу вам честно - этого человека я хотел бы видеть под своими знамёнами.
Королева печально оглядела крепость.
- Я тоже, - сказала она без тени иронии. - Но бог судил оказаться ему на другой стороне. Господин Шотс, сколько людей вам нужно для того, чтобы...
Из дверей замка на крыльцо выбралась странная фигура в форме королевского посыльного, изрядно присыпанной пылью и густо украшенной паутиной. Обомлев от присутствия во дворе такого количества титулованных господ, ошарашенный скороход не нашёл ничего более умного, как пролепетать:
-Э-э... А у меня письмо отобрали. Отняли... враги.
Вердалия со стоном откинулась на подушки и закрыла глаза рукой:
- Бродячих псов всех под нож. Бумагу, мной составленную, мне лично в руки! Бастарда... по ситуации. А этого идиота повесить. Сейчас же...
Undergraund legion.
(Подземный легион).
Сведениями о продвижении своих чад несчастный майор Согрон перекормлен не был. Не то чтобы крайне занятой его друг забывал, в делах утонувши, черкнуть ему пару строк и переслать с призрачным вестником, просто и сам канцлер мало что знал. А прознавши про какую-нибудь очередную эскападу молодых дворян, он обязательно весточку, сидящему в пещере Медведю подкидывал. Куцую. В основном из слухов состоявшую. Проверке почти не поддающуюся, но - весточку, в которой было главное - они всё ещё живы, хоть и развернулась на них охота по масштабам не меньшая, чем на их родителей. Согрону в его погребе ещё как-то жить можно. Сиди - выздоравливай, себя поедом жри от тягучей, сердце медленно разрывающей тоски и неизвестности. А Барсуку приходилось лихо: пятерых убийц, к канцлеру подосланных, его охрана выявила и сумела нейтрализовать. Двое таки до цели добрались. Один из арбалета промазал - просто из-за большого расстояния, да и стрельчатое окно оказалось спасительно узким. Второй был ловчее. И тут уж самому канцлеру пришлось вспомнить дни минувшей давно молодости, когда они с другом Согроном, во хмелю часто, на улицах Иллории шумствовали и шпагами звенели по три раза в неделю. Пробитая грудь не состоявшегося убийцы была лучшим доказательством того, что полный, округлый Барсук по-прежнему зверь опасный. Однако успех этот хоть и утешал, но не мог не настораживать. Когда-никогда, кто-нибудь из посланных Анккольским наймитов окажется более удачливым, чем его предшественники.
Первая баталия, начавшаяся из-за нетерпения неуёмного герцога, могла бы укрепить боевой дух роялистов и вселить в их сердца уверенность в окончательной победе, однако от подобных необоснованных фантазий, дворянство, поддержавшее Архольма 2, было далеко. Гибель монарха в самом начале войны никак не могла укрепить дух его присных. Юный принц пусть и не труслив, но опыта политического и военного не имел никакого. Поэтому уверенности в завтрашнем дне оставшиеся на его стороне аристократы не испытывали. Добро, что канцлер стоял несокрушимой глыбой, только это и обнадёживало. Прекрасно понимал положение вещей и мятежный герцог. Получив по шапке от войск царственного недоросля, Анккольский впал в неистовство, и теперь имел единственное помышление - поскорее дать генеральное сражение. Оно было тем более нужно, что отогнать его далеко от стен столицы, верным короне войскам не удалось. Гроза висела в воздухе, и не помышляя рассеиваться. Скорая битва была неизбежной. И она грянула через декаду.