Сёк он молодую родовую поросль бережно, толички до красных полос. И молодые господа это ценят до сих пор. Они вообще хорошие. Так что он, владыка всех дворовых слуг, никак не может позавидовать иродам, осмелившимся поднять свою грязную лапу на их родителя. Вот только... Эх, не любил он огорчать своих добрых господ дурными известиями, но долг велит. И хоть время сейчас очень и очень не подходящее и к такому разговору совершенно не располагающее, однако он, как преданный слуга, просто обязан...
Меркурий снова напрягся, заслышав у себя за спиной громкую, решительную, твёрдую поступь молодых людей. "Не в духе они пребывают", - точно определил слуга, но с собственным духом собравшись и коротко помолившись, он посмел-таки обратить на себя внимание Согрона-младшего, тронув его за широкий с разрезами рукав при появлении молодого человека из-за массивной двери.
Такое поведение ливрейного "старшины" не было чем-то необычным. Слуги уже давно докладывали молодым хозяевам о происшествии в их доме, зная, что сыновья в решениях своих никогда не запачкают чести семьи и отец, в большинстве случаев, поддержит далеко не бестолковых молодых людей. И в этот раз, как ни был встревожен и раздражён юный Согрон, он приостановился на пороге, и, кивком велев младшему брату распорядиться насчёт скакунов, склонил голову (а и высок же был юноша!), чтобы выслушать слугу.
- Но будь краток, - жёстко предупредил он "дверного генерала".
Тот угодливо кивнул и что-то горячо зашептал, прикрывая рот ладонью, хотя рядом никого и не было. Однако, судя по суровости лица Согрона, такая предосторожность была вовсе не лишней.
- Ты уверен? - зло прошептал дворянин, грозовой тучей нависая над сжавшимся в страхе лакеем.
- Богом клянусь и его пресветлым престолом, - голос слуги дрогнул от вполне объяснимого страха. - Я сам... когда на рынок... Там по пути... И я своими глазами...
- А где была эта старая перечница! - Согрон выдавливал слова сквозь крепко стиснутые зубы. - Эта приживалка, у которой только одна обязанность и есть... Впрочем, не важно. Они в сговоре - это ясно. - Тут его взгляд, подёрнувшийся было какой-то тёмной яростной мутью, просветлел. Умел Согрон-младший брать себя в руки. Молодой хмель схлынет, перестанет кружить буйную его голову и мальчик научиться владеть собой полностью. Если бог будет к нему милосерд и позволит дожить до этих невеликих, в общем-то, лет.
- Хорошо, что ты мне всё рассказал. Не дрожи коленкой. Понимаю - боишься. Дело-то каково. Семейное дело-то... На, вот, за труды, - и в руку лакея лёг большой и увесистый кругляш. - Отцу пока не говори. Не тревожь его попусту. Прихворнул он. Но уши и глаза держи распахнутыми, а рот на замке... амбарном. Ты понял меня? - И Согрон едва ли не бегом начал спускаться с высокого крыльца. Там, у нижней ступени горячий скакун Глара в нетерпении уже выковыривал булыжник своим строенным острым псевдокопытом. Но сделав всего три шага, дворянин встал, как вкопанный, и в явной нерешительности стянув с головы шляпу, сильно хлопнул ею по бедру, рискуя не только изломать роскошное перо, но и совершенно испортить фасон убора.
- Вот, что... - обернулся он, придя к какому-то решению. - Если в наше с братом отсутствие... Конечно, маловероятно, но... вдруг... Если хоть что-то приметишь... бросай свой пост к чертям свинячьим и бегом докладывать... Омну. Омн, он голова, он знает, как и что... И да, двери запереть не забудь. Мы войдём в любом случае. Глар! Готов? Едем, братишка...
Младший брат, так не похожий на великанов Согронов, тронул повод рогача. Ехать, так ехать... Он не был столь же горяч, как мужчины усыновившей его семьи и умел сдерживать обуревавшие его чувства. Любопытство исключением не являлось. Расспрашивать брата о том, что донёс тому слуга в присутствии дворовой челяди, он посчитал не разумным. Но, покинув двор через мощные ворота, служившие достойной преградой для любителей лёгкой наживы - от разбойников за стенами столицы всегда было неспокойно, - Глар повернулся к помрачневшему Согрону. этого было вполне достаточно: между молодыми людьми тайн не было.
- О чём спросить хочешь? - Согрон отпустил повод носорога. Умный гигант с ровной дороги не свернёт и до стен Иллории доставит без понуканий. - О том, что мне дворецкий наш нашептал или о том, что мы с тобой... гхм... вроде как и не родственники с этого дня?
Глар помолчал, задумавшись. А ведь действительно, что его интересует больше? Но юноша был из разряда сообразительных и быстро рассудил, что новая внутрисемейная ситуация требует глубокого переосмысления в несколько иных условиях. Тут раскачка в седле рогача подспорье не ахти какое. После... После... В тишине и покое. И, наверное, в полном одиночестве. Слишком много всего уместилось в короткую отцовскую фразу. Глар поймал себя на мысли, что о Согроне-старшем он по-прежнему думает, как о родном отце. Хотя, чему тут удивляться? Столько лет этот шумный, любящий приложиться к винному кувшину великан пестовал чужого для себя мальчишку, ни словом, ни взглядом, ни жестом не давая тому заподозрить, что тот не его отпрыск? "А маме было тяжелее, - вдруг нахлынуло неприятное понимание. - Она крепилась, всё-таки леди до кончиков ногтей, но у неё нет-нет, да прорывалось необъяснимое, плохо сдерживаемое раздражение". Нет... потом, ЭТО - потом...